Мозера забавляло наблюдать за тем, как разукрашенная тряпка то припадала к деревянному копью, то вновь начинала развеваться. Такими же хаотичными были его воспоминания, предстающие в виде картинок в голове. Терпкое на вкус вино не помогало избавиться от чувства опустошенности. Наоборот, оно лишь усилило его, что в итоге привело к окончательному разрушению маленького мира, в котором имя Эстер находилось под запретом. Невиданная смелость была проявлена Тиреллом, когда он решил вновь вернуться к прошлому. Почему–то ему казалось, что это его самая роковая ошибка в жизни.
========== Объездная дорога, приведшая в Ад ==========
Jace Everett — Bad Things
One Republic — Apologize
На следующие сутки постоялый двор неподалеку от столицы был окружен небольшой армией под командованием одного из королевских гвардейцев. Кровавые знамена с изображенными на них золотыми львами реяли, а остроконечные копья угрожающе поблескивали на солнце. После убийства Рубена Мартелла воздух словно пропитался его кровью, а едкий запах разлагающегося тела бил по ноздрям — лошади чувствовали это, из-за чего вели себя беспокойно. Большинство людей покинули стоянку еще до рассвета, чтобы избежать встречи с разъяренными рыцарями, прибывшими сюда по приказу не менее разгневанного короля.
Майкл узнал про убийство лорда Дорна лишь спустя несколько часов после его совершения. Недоспавший, усталый, злой на весь мир, он с криками велел немедленно поймать кронпринца и всех его друзей, а затем доставить в Королевскую Гавань. Применение силы не воспрещалось, но никто из солдат не рискнул воспользоваться этим правом. Все произошло достаточно быстро: они спокойной вошли в уничтоженную комнату, где обнаружили лежащего на обтянутом кожей кресле Хойта; рядом с ним, прижавшись спиной к деревянному подлокотнику, сидел Никлаус. Отекшие веки свидетельствовали о бессонной ночи, помутневшие глаза бездумно бродили от одного лица к другому, изредка останавливаясь на заволоченном пеленой профиле Стефана, который ухаживал за больным. Рекс, получивший небольшое ранение в области ребер, отдыхал неподалеку, на полу.
Тяжелая дверь, едва державшаяся на одной-единственной петле, накренилась в сторону, когда один из вошедших толкнул ее рукой. Мужчина был удивлен представшей перед ним картиной, однако не произнес ни слова. У них были сведения относительно раненого, но тот, кто сообщил об убийстве, не знал имен остальных спутников кронпринца. Старк поднял уставшие глаза на очередного непрошеного гостя, без видимого интереса оглядел его внешность, а затем подошел к креслу и поднял бессознательное тело на руки. Казалось, столь резкие телодвижения вывели Клауса из странного оцепенения.
Он не сразу заметил пытливые глаза гвардейцев, выжидающих от него дальнейших действий. Ланнистер усмехнулся навеянной мысли о побеге — это было бы забавно, в особенности увидеть реакцию отца в тот момент, когда ему сообщат о подобном. Характерные ямочки снова появились на побледневшем лице, придавая ему утраченный за ночь блеск. Умышленно не обращая внимания на вопросительные выражения лиц солдат, Лев подошел к лежащему на боку Темплтону и осторожно коснулся рукой темных волос. Сероватые глаза с примесью голубоватого оттенка резко распахнулись.
Рекс чувствовал ноющую боль в области ребер, но ничего не сказал, предпочитая молча переносить подобные страдания. Ланнистер видел по залегшей между кустистыми бровями складке, по сведенной челюсти и прерывистому дыханию, что его друг находится не в самом лучшем состоянии. Тем не менее, Темплтон презирал любое проявление жалости, поэтому сразу же вскочил на ноги, отвергая помощь в виде протянутой кронпринцем руки.
Клаус поморщился от хлестнувшего по глазам солнечного луча и резко замотал головой, словно лошадь. За ночь организм привык находиться в кромешной темноте и молчании, что теперь являлось небольшой проблемой. Окинув взглядом весь королевский эскорт, Клаус отметил про себя, что среди них нет кого-либо из важных приближенных отца. Он был крайне удивлен этим открытием, поскольку ожидал, что Майкл призовет лордов, вассалов, рыцарей и их лакеев со всего Беленора, чтобы только не позволить сыну уйти безнаказанным.
Впрочем, он не собирался бежать или каким-либо образом отрицать свою вину. Делать это было бесполезно и даже глупо, ибо тела Рубена Мартелла и его сопровождающих не были похоронены, а дожидались своего часа в соседней комнате. Шестеро рыцарей по одному вынесли закутанные в материю безжизненные тела, что из-за царившей жары уже начали источать тошнотворный запах. Лев и Волк равнодушно проводили их взглядами, словно видели впервые. Все происходило быстро и тихо, в редких случаях солдаты переговаривались друг с другом относительно самого удобного маршрута в столицу.
Следует ли им идти через Центральные ворота на виду у всех жителей или сделать лишний круг и зайти со стороны Портовых ворот, где за ними будут наблюдать лишь моряки и корабельщики. Споры продолжались до тех пор, пока владелец двора не появился на месте сбора и не потребовал возмещения ущерба, нанесенного всей компанией. Рыцари лишь посмеялись над столь абсурдной, по их мнению, просьбе, после чего великодушно предложили ему забрать лошадей убитых.
Уязвленный старик, не желающий вступать в конфликт с вооруженными людьми, отошел на некоторое расстояние, все еще продолжая сверлить каждого из присутствующих ненавидящим взглядом. Ланнистер сразу же сдержал свой неожиданный порыв в виде желания расплатиться за содеянное — долги в данный момент находились в самом конце списка всех его проблем, поэтому он лишь слегка приподнял правую щеку, демонстрируя белые зубы, а затем издал громкий звук, больше похожий на свист.
— Брего! — несколько стражников с громкими ругательствами шарахнулись в сторону, стоило огромной желто-черной тени неожиданно выпрыгнуть из-за холма и пронестись мимо. Жеребец мчался на зов собственного хозяина, практически не разбирая дороги. Мощные копыта с черными носками взрыхляли землю, заставляя ее клочками разлетаться в разные стороны. На последнем повороте жеребца немного занесло, но он сразу же выровнял шаг и постепенно сбавил темп. В конце пути вытянутая морда уже покоилась на плече Никлауса. Черная грива волной накрыла лицо хозяина, а выдуваемый ноздрями воздух щекотал заросшую щеку. — Разбойник.
Некогда вольный и необузданный жеребец, без остановки скачущий по лесам Простора, привязался к Ланнистеру до такой степени, что не отходил ни на шаг. Его не привязывали во время остановок, поскольку знали, что он никогда не убежит. Столь поразительная верность была вознаграждена неимоверной любовью и привязанностью. Клаус положил руку на взмыленную шею, однако громкое лошадиное ржание пресекло его порыв. Одно из животных, ранее принадлежавшее лорду Дорна, упрямо отказывалось идти следом за хозяином двора, отвратительным стариком.
Лев никогда не мог спокойно смотреть на то, как избивают лошадей или собак — людей можно было убивать, истязать и мучить, ведь они это заслужили — но не такие создания. Обидчик шарахнулся в сторону, когда кронпринц подошел к караковому жеребцу и осторожно коснулся темной морды. Дорнийские лошади отличались от обычных непомерной скоростью и способностью долго обходиться без воды — существование в знойной пустыне научило их подобному. Клаус наклонился немного вперед, касаясь своим лбом небольшого рыжеватого пятнышка в центре вытянутой морды.
— Спокойнее, я тебя не обижу. Ты Акаме, верно? — знаменитый во всем Беленоре жеребец обладал редким для этих краев именем. Его было трудно запомнить, но Никлаус, всегда мечтавший о таком друге, с легкостью сделал это. Не обращая внимания на неуверенные протесты испуганного старика, Ланнистер привязал поводья чужого коня к седлу собственного. Брего недовольно заворчал, но проявил это лишь в нервном подергивание хвоста. — Давайте поторопимся? Мы же не хотим разочаровать папу.