Она испустила еще один захлебывающийся вопль.
— Не смей кончать, Кенна. Не раньше, чем проглотишь мое. Слышишь? — прорычал он, погрузив палец глубоко в ее попку.
В ответ она простонала. Это все, что она могла сделать.
И еще сосать его член изо всех сил. Что она и делала, пока Гриффину не пришлось зажмуриться и начать думать обо всех несексуальных вещах, только чтобы сдержаться.
Но, черт, у него никогда не получалось сопротивляться ее умению делать глубокий минет. А она продолжала насаживаться задней стенкой горла на головку его члена, задерживаясь в таком положении.
И Гриффин пропал.
С криком он кончил. Кончил так сильно, что его хватка на веревке, наверное, была единственным, что удержало его на ногах.
— Глотай, детка. Прими все, что я даю тебе, — прохрипел он. Когда самая интенсивная часть его оргазма прошла, он вышел из ее рта и произнес одно слово: — Кончай.
Он снова яростно набросился на нее, всосав ее клитор в рот, задевая его языком и трахая пальцем ее тугую дырочку. Кенна кончила почти сразу же, задохнулась, а затем закричала, ее мышцы сжались вокруг его пальца. Казалось, все ее тело напряглось в спазме, из-за чего весь подвес завращался. Гриффин утер лицо и убрал член в джинсы.
— Да, Кенна. Да. Мне понадобится от тебя больше, маленькая.
И он знал, как получить больше.
— Спасибо. Спасибо, Мастер Гриффин, — сказала она, ее голос снова был сонным.
— Какая сладкая маленькая сабочка, — сказал он, отойдя к комоду, чтобы взять нужное. — Но можешь еще не благодарить меня... — Он включил вибратор. — Пока не кончишь снова.
И прижал вибратор к ее клитору.
Кенна дернулась всем телом, как будто он ударил ее электрошокером.
— О, Боже, сэр. Это слишком... Это слишком сильно.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Зеленый. Зеленый, сэр. Но...
— Тогда прими то, что я даю, — сурово сказал он. — И кончи еще раз. Так быстро, как сможешь.
Взявшись за одну веревку, чтобы удержать Кенну на одном месте, он сильно провел закругленным концом по ее клитору туда-обратно, отчего она застонала, задрожала и что-то залепетала.
— Мастер, я... Боже, я сейчас кончу.
— Дай мне это, Кенна.
У нее вырвался низкий жалобный крик, который превратился в утробный стон. От оргазма все ее тело задрожало и задергалось.
— Держу пари, ты можешь дать мне еще один, — сказал он, ущипнув ее сосок, и снова прижал к ней вибратор.
— Нет-нет-нет-нет, — застонала она. — Ох, твою мать.
Он всегда любил, когда она начинала ругаться, потому что обычно это показывало, насколько далеко она зашла.
— Правильно, детка. Дай своему Мастеру больше оргазмов.
Он шагнул ближе и обнял ее ягодицы одной рукой, а затем вонзил зубы в ее бедро. Не сильно. Не глубоко. Но достаточно.
Она снова кончила, на этот раз так сильно, что вырвавшийся у нее крик прозвучал так, словно у нее стучали зубы.
— Мастер, прошу... это так... хорошо. Хватит. О Боже, я... я... я... больше не могу.
Гриффину очень хотелось получить от нее еще один оргазм, но ему необходимо было удостовериться.
— Кенна, как твоя рука?
— Я... я... не могу, — бормотала она.
Он присел на корточки и посмотрел в ее расфокусированные глаза.
— Детка, можешь назвать мне свой цвет?
— Я... я... зеленый. сэр.
Нет. Она слишком далеко зашла, чтобы дать адекватную оценку своего состояния, что не имело бы такого большого значения, если бы у нее не было ампутации. Но Гриффин понятия не имел, как может подействовать на ее руку длительное висение вниз головой. А судя по часам, она уже провисела так двадцать минут.
Он нажал кнопки на пульте, чтобы опустить Кенну обратно, и встал на колени, чтобы поддерживать ее голову по пути вниз.
— Я тебя держу. Просто расслабься, а я развяжу тебя, хорошо?
Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, но ее взгляд был не слишком осмысленным.
— Ладно.
Боже, она была чертовски прекрасна. И ему так сильно хотелось обладать ею, что он едва мог дышать.
Когда она опустилась на пол, Гриффин быстро убрал распорку и веревки с ее ног, потом нежно поднял ее в сидячее положение и прижал к груди, чтобы освободить от веревок торс и руки. Через несколько минут они сидели посреди кучи разбросанных веревок, и даже в этом было для него нечто прекрасное. Он прижимал ее спину к своей груди, ее тело покоилось между его коленей и бедер.
А потом она подняла колени и передвинулась вбок, чтобы прижаться к нему.