— Я потеряла руку два года назад в Афганистане, когда служила в морской пехоте. Один из парней в моем взводе наступил на самодельное взрывное устройство во время обычного патруля. Он и еще одна девушка умерли мгновенно. А я со временем потеряла руку.
Глубоко вдохнув, она посмотрела ему в глаза.
— Господи, Кенна. Ты морпех? Это... это просто поразительно, — сказал он, проведя рукой по своим темным волосам.
— Я была морпехом, — уточнила она, беря несколько ягод малины.
— Чушь, — сказал Мастер Гриффин. Кенна повернулась к нему. — Я знаю нескольких ребят, которые служат в корпусе. Однажды морпех — навсегда морпех. Так они говорят. Ничто не может забрать это у тебя.
Ее горло сжалось от его пылких слов, от того, как они отозвались глубоко в ее душе. В них была правда, Кенна знала, но эту правду было так трудно ухватить, когда она чувствовала себя такой виноватой за то, что выжила, а другие нет.
— Да, — сказала она и через некоторое время продолжила: — Одной из погибших была моя лучшая подруга. Ее звали Джорджия, Джорджия Керн. Хотя все звали ее Джордж. Так что мы были Джордж и Кен, что все парни считали прикольным. — Кенна издала слабый смешок, отдавшись воспоминаниям. — Это было забавно.
— Черт, мне так жаль, что тебе пришлось через столько пройти, Кенна. Но я горжусь тобой.
Мастер Гриффин наклонился к ней и поцеловал ее в лоб, его взгляд вдруг стал слишком внимательным, слишком видящим.
Внезапно ей понадобилось сменить тему.
— А что насчет тебя? — спросила Кенна, хватая печенье. Она дала ему одно и откусила от своего.
Гриффин выгнул бровь:
— Что насчет меня?
Она задумалась и вспомнила кое-что.
— Расскажи мне про... свою татуировку.
В животе запорхали бабочки, потому что ей отчаянно хотелось знать, что это могло значить.
Гриффин склонил голову набок, а его глаза... Боже, в его глаза было почти невозможно смотреть.
— Это ты, Кенна.
Ее желудок сделал сальто.
— Ну, да. Это я поняла. Просто... почему?
Долгое мгновение Гриффин ничего не говорил. А затем взял ее за искусственную ладонь.
— Я думал, что больше никогда тебя не увижу. И хотел помнить.
— Помнить что? — спросила Кенна. Воздух между ними неожиданно наполнился напряжением, отчего в груди появилось странное чувство.
— Женщину, которую я любил и потерял.
— Что? — выпалила она. Стоп. Она тряхнула головой. Любил? — Я... эм... что?
— Кажется, я выразился предельно ясно, Кенна. — Он пристально смотрел ей в глаза.
— Но... — Кенна слезла с его коленей на диван и закуталась в одеяло. Гриффин следил за ней, слегка сжав губы. — Ты выразился ясно. Ты выразился очень ясно. Когда сказал мне, что я тебе нравлюсь, но ты не хочешь серьезных отношений, когда я сказала тебе... — Она покачала головой, не в силах произнести слова. Не сейчас. Не так. — Так что извини, но я по-прежнему не понимаю.
— Я был молодым, и глупым, и безответственным. Я не хотел. Полагаю, я был просто слишком незрелым, чтобы понять, что у нас было. Что это значило. Однако мне не потребовалось много времени. Прошло всего несколько недель, и я понял, что совершил ужасную ошибку. Я звонил и приезжал к тебе домой, но тебя не было. И я не мог тебя найти. Через год я сделал татуировку, и...
Кенна резко встала, его слова пошатнули ее мир.
Она обошла журнальный столик и стала ходить по узкому проходу. Он был слишком узким. Слишком мало места. Кенна вдруг почувствовала себя животным в клетке, стремящимся на свободу.
«Он передумал. Он передумал и пришел за мной. Он любил меня?»
— О Боже, — сказала она. В голове все перемешалось, сердце болезненно колотилось. Все могло быть совсем по-другому. Все страдания. Все потери. Вся боль. Все было бы по-другому.
Мастер Гриффин тоже встал, в его глазах и позе читалась настороженность.
— Прости, что причинил тебе боль пять лет назад, Кенна. Прости, что заставил нас потерять то, что мы могли бы иметь.
Она покачала головой, рвано выдохнув, и наконец тяжело опустилась на другой диван.
— Поверить не могу.
Он сел прямо перед ней, достаточно близко, чтобы их колени соприкасались.
— Чему? Что я тебя любил? Единственное, во что я не могу поверить, — это в то, что не понял этого в ту же минуту, как почувствовал. Я не узнал и не оценил чертовски драгоценную вещь.
Любил. Прошедшее время. Это он имеет в виду? И имеет ли это значение? И почему она сейчас так зла на него? Потому что ей казалось, что она готова вылезти из собственной кожи, а она даже не была уверена, что ее гнев оправдан. Она просто злилась.