Пока их тела успокаивались, он захватил ее губы в глубоком, обстоятельном поцелуе, от которого захватывало дух и от которого Кенна чувствовала себя желанной. Медленно Гриффин расслабил свою хватку и вышел из нее.
— Просто отдохни.
Он встал с кровати, и несмотря на пресыщенность и эйфорию, в которой пребывала Кенна, у нее еще осталось достаточно возбуждения, чтобы по-настоящему насладиться задницей мужчины, пока он шел в ванную.
Через мгновение Гриффин вернулся и выгнул бровь, увидев ее лицо.
— Что?
Кенна позволила своему взгляду пройтись по нему — по четко выраженным мышцам плеч и груди, рельефным бедрам, впечатляющему размеру его полувозбужденного члена.
— С твоим появлением вид в этой квартире улучшился на миллиард процентов.
Его густой смех заставил ее широко улыбнуться.
— Не знаю, — сказал он, садясь рядом с ней. — Думаю, он уже был весьма фантастическим.
Гриффин чмокнул ее в живот и провел теплой мочалкой между ее ног. Кенна ахнула, и он улыбнулся с чертовски довольным выражением на лице, пока ухаживал за ней.
Это казалось чем-то особенным и даже... священным. То, что они сделали. И то, что они сделали это здесь, на ее территории, в ее кровати.
— Гриффин?
— Да, детка?
Он поднял глаза на нее, в них читалась такая любовь. К ней.
— Спасибо, что пришел сегодня.
— Ты не должна благодарить меня, Кенна. Потому что ты сделала меня счастливее, чем я был долгое время.
— Ты меня тоже, — сказала она. И впервые за очень долгое время она была полна надежд на то, что у нее действительно появился шанс вновь стать счастливой.
Гриффин дал ей это.
Он дал ей все.
Глава 11
На следующей неделе они практически придерживались расписания, которое Гриффин шутя изложил той ночью, не в состоянии оторваться друг от друга после стольких лет разлуки.
И он был в восторге.
Они проводили демонстрации в «Святотатстве», возвращались в квартирку Кенны и засыпали на ее узкой кровати, а потом вместе ходили завтракать в старую, но восхитительную закусочную вниз по улице. Гриффин показал Кенне свою мастерскую и огромную резную барную стойку, которую сейчас делал для новой мини-пивоварни, открывающейся в городе. На следующий день она принесла ему в мастерскую обед и вторую половину дня сидела и разговаривала с ним, пока он работал. Если бы он уже не влюбился в нее, то гордость и восхищение на ее лице, когда она смотрела на него и разглядывала его работу, любовно проводя ладонью по дереву, прямо как он иногда, сделали бы это. И он водил ее ужинать, гулять по гавани и на уличный фестиваль в Феллс-Пойнт.
Потому что Гриффин хотел не просто сабу, он хотел спутницу жизни.
И будь он проклят, если ему не приходилось упорно сдерживать себя и не составлять планов. Планов на всю оставшуюся жизнь.
Но он сдерживался. Потому что Кенна хотела двигаться медленно. Потому что, несмотря на то, что он никогда не переставал любить ее, она когда-то считала, что он ее вообще не любил. Потому что она стоила ожидания.
Вечером следующего воскресенья они сидели в «Святотатстве» с Мастером Куинтоном, Мастером Кайлером и Мией. Все они только что закончили демонстрации и, будучи голодными, заказали закуски и разместились на диванах и креслах в укромном коридоре в задней части бывшего бокового нефа церкви.
На середине их импровизированного ужина Кенна тронула его колено и улыбнулась.
— Мастер Гриффин, можно я схожу за еще одним напитком?
Он всмотрелся в нее, а потом наклонился и поцеловал.
— Какая хорошая девочка, — прошептал он. Они были не на сцене, так что ей не было необходимости спрашивать его разрешения, и он никогда не требовал соблюдения правил дом-саба вне сцены. Но ему чертовски нравилось, что, спросив, она выказала ему уважение. — Конечно, детка. Принесешь мне тоже? — кивнул он на свой почти опустевший бокал с пивом.
— Да, сэр.
— Мия, — сказал Мастер Кайлер. — Почему бы тебе не сходить с Кенной? Я тоже не откажусь от новой порции. Может, нам заказать графин? — Он посмотрел на остальных мужчин.
— Я за, — сказал Мастер Куинтон, а Гриффин кивнул. — Спасибо, дамы.
Мия поцеловала Кайлера в щеку, и женщины ушли.
Куинтон рассмеялся.
— Чувак, очень ненавязчиво, — ухмыльнулся он Кайлеру, который показал ему средний палец.
— А как еще нам было остаться наедине с Гриффином на пять минут? — спросил он с сарказмом. — Он не появлялся целую неделю.
— Заткнись, козел, — хохотнул Гриффин. Он не возражал, что его дразнили за время, проведенное с Кенной. Ни капли. Как-никак эти двое лучше всех знали, что значила для него Кенна, и он хотел с ними поговорить. Потому что не хотел все испортить.