Но она заставила себя сосредоточиться. На позе. На положении раскрытых ладоней поверх раздвинутых бедер. На том, чтобы держать голову опущенной и не поддаваться искушению подсмотреть, что готовит Мастер Гриффин. Комнату наполнила музыка, и Кенна поняла: значит, они готовы начинать.
И затем перед ее глазами появился обтрепанный край его черных джинсов и голые ступни.
— Смотри на меня.
Она тут же подняла голову. В одних джинсах он был чертовски горяч. Напряженное выражение лица, полные эмоций глаза, и совершенное тело. Для нее.
— Мы репетируем позицию к воскресной демонстрации. Я хочу убедиться, что тебе удобно и не тяжело, прежде чем мы сделаем это перед зрителями, особенно поскольку демонстрации всегда идут немного дольше.
— Да, сэр.
— Я собираюсь связать тебя. И пороть, пока твоя кожа не станет горячей и розовой. И заставить тебя кончить, пока ты не перестанешь соображать. Понятно?
Его голос был как гравий, а бугор под молнией джинсов показывал, что он возбужден не меньше нее.
Кенна задрожала.
— Да, Мастер Гриффин. Я готова.
— Тогда начнем. Я хочу, чтобы ты села на попу, спина прямая, колени согнуты.
Двигаясь как можно быстрее и грациознее, Кенна заняла позицию. Мастер Гриффин никогда не говорил заранее, какой будет поза или как именно она будет связана, так что всегда присутствовало волнение от открытия, которое она любила. Кенна глубоко вдохнула, когда веревка коснулась кожи. Сначала он обвязал ее груди, сдавив их и сделав чувствительными, затем заставил ее наклониться вперед, так что ее грудь прижалась к коленям.
Каждое прикосновение его пальцев возбуждало ее. Каждый виток веревки будоражил. Каждый твердый узел подталкивал в то место, где она любила находиться.
Затем Мастер Гриффин виток за витком обвязал веревку вокруг ее поясницы и задней стороны бедер, зафиксировав Кенну в сложенной позе. Движения его рук казались замысловатым узором вдоль ее позвоночника, когда он соединял эти веревки с теми, которые были на ее груди, как некую эротическую упряжь.
Потом он обошел Кенну и встал перед ней.
— Ты как?
— Зеленый, сэр.
Он кивнул, а затем сплел изумительный узор на каждой руке, прежде чем привязать ее руки к голеням, сложив ее пополам еще плотнее. Когда он работал перед ней, она заметила, что он использует черную веревку, которая подходит к ее протезу. Он специально запланировал так? Ее бы это не удивило, потому что на фоне ее кожи веревка смотрелась очень эффектно. А эстетическая красота является важной частью искусства шибари.
Кенна застонала от того, как хорошо это ощущалось и выглядело, и от того, что именно Мастер Гриффин пробуждал в ней эти чувства — единственный, кто когда-либо заставлял ее испытывать подобное.
— Кенна, ты так красиво выглядишь, — выдавил он, привязывая ее запястья к щиколоткам, а затем локти к коленкам. — Готово.
Он встал и обошел ее, и от одного только его взгляда она задышала тяжелее, быстрее. Что он видит, когда смотрит на нее? Видит ли он красоту своей работы? Или покалеченную женщину, которая вернулась домой с войны?
«Сосредоточься».
— Теперь время для подвешивания, маленькая. Как только начну тебя поднимать, просто отдайся движению.
— Да, сэр, — выдохнула она, ее киска уже намокла от желания.
Кенна сосредоточилась на дыхании, на музыке и звуках, которые издавал Мастер Гриффин. Она не могла видеть, что он делает с веревками у нее за спиной и подъемным механизмом, который опустил из-под потолка, так что не стала беспокоиться об этом, а просто отдалась тому, что вот-вот произойдет, хотя и не знала, что именно это будет.
А затем она поднялась в воздух.
Спина параллельно потолку, пальцы ног указывают строго вниз на пол, поза была такая, будто она сидела на стуле и, согнувшись пополам, держалась за щиколотки. Кенна почувствовала прилив эндорфинов.
— Подними голову, — велел Мастер Гриффин. — И держи. Я свяжу твои волосы.
Она издала тихий стон, пока он обматывал веревкой длинную толстую колонну из ее волос, которую прикрепил к чему-то сверху. Теперь у нее не было выбора, кроме как держать голову прямо и видеть все вокруг, пока вращается.
— Черт, ты выглядишь потрясающе, — сказал Гриффин, разглядывая свое творение. — Вытяни пальчики для меня, детка.
Она подчинилась, чувствуя ток крови и напряженность позы. И эта позиция показывала гениальность Гриффина тоже, потому что ее руки были полностью связаны, но веревки совсем не давили на поврежденную руку.
— Черт. Да. Вот так. Именно. Вот чего я хочу от тебя в воскресенье.
— Мастер? — выговорила она.
— Да. — Он сел на корточки перед ее лицом. — Все хорошо?