Глава 3
«Какого черта я здесь делаю?»
Таким было основное направление мыслей Кенны, когда она вошла в главную часть клуба. С тех пор, как она впервые задалась вопросом, помогут ли ей подчинение и бондаж снять стресс и боль и улучшить общий настрой, прошло пять недель. Пять недель она не могла выбросить эти мысли из головы, как ни старалась. Поэтому три недели назад она позвонила в клуб, чтобы узнать, возможно ли восстановить ее членство там. Мастеру Хейлу, чье имя она вспомнила, хотя никогда не встречалась с ним лично, потребовалось всего два дня, чтобы ответить на ее запрос и сообщить положительный ответ.
И вот она здесь.
В «Святотатстве».
Ее окружала ненавязчивая энергичная музыка, крики и стоны секса и подчинения и эротическая энергетика, угрожавшая пробраться ей под кожу, как в прежние времена. Служба в морской пехоте оставляла мало времени на беспокойство о сексуальной жизни — между тренировками и переброской на вес золота был сон, а не секс. И все-таки на каком-то уровне она очень скучала по этому — по необходимости служить, подчиняться.
Красота старой церкви в сочетании с декадентским интерьером создавали ощущение, которое опьяняло и даже после прошедших лет несколько подавляло. Кенна чувствовала взгляды, скользившие по ее черному латексному боди с глубоким декольте и молнией впереди, отчего испытывала еще большую благодарность за потрясающий капюшон — он был ключевым фактором. Она не была точно уверена, узнает ли Гриффин о ее возвращении раньше времени, но — узнает или нет — ей казалось, что прикрытие капюшона позволит ей облегчить возвращение в это место в своем собственном темпе. Возвращение к этому образу жизни. К этой части старой себя — во всяком случае к той части, что осталась. Снизу боди было смоделировано как купальник, оставляя ноги голыми, но имело длинные рукава, которые скрывали большую часть ее руки, пока она не будет готова открыть ее. Черный цвет ее правой руки будет казаться другим людям частью костюма, пока они не присмотрятся повнимательнее.
Конечно, если она не струсит и не сбежит, то расскажет тому, с кем будет играть, о руке.
К черту. Что за морпех думает о трусости?
Ни один.
«Соберись, рядовой Слоан!» Воспоминание об окриках безумно сволочного комендор-сержанта вызвало улыбку.
Точно. Хорошо. Собраться сию же секунду.
Кроме того, ей, вероятнее всего, предстоит столкнуться с возможным отказом доминанта из-за ее руки. Раньше, когда она участвовала в сценах, то не могла припомнить, чтобы хоть раз видела в клубе или на игровой вечеринке кого-нибудь с ампутацией. Она понимала, что некоторые доминанты могут слишком беспокоиться о том, что причинят ей боль, чтобы захотеть играть с ней или дать ей то, в чем она действительно нуждалась. Но не может же она быть единственной однорукой извращенкой в мире?
«Однорукая извращенка». Ей непременно нужна такая надпись на футболку. Качая головой, Кенна спрятала под капюшоном слабую улыбку.
Что бы ни случилось, что ей терять? Она пришла сюда не за любовью. На самом деле она пришла и не за сексом, хотя занялась бы им. Она пришла сюда за подчинением — и невероятной свободой и освобождением от собственных разума и тела, которое оно когда-то приносило. И может принести снова.
В любом случае попытаться стоило. На этой стадии она бы попробовала что угодно, лишь бы почувствовать себя лучше, легче, свободнее. Пусть даже и на несколько минут.
Около барной стойки не было свободных стульев, но Кенна сумела найти местечко и облокотилась на мраморную столешницу — место, откуда она могла наблюдать за сценой. И людьми. Она говорила себе, что просто осматривает всех и все, но не могла утаить правду от самой себя. Она надеялась увидеть одного конкретного человека.
Мастера Гриффина.
Надеялась увидеть его и боялась этого.
И не стыдилась это признать. Смелость не в том, чтобы не бояться. А в том, чтобы делать, несмотря на страх. По крайней мере так говорят.
— Привет. Что я могу тебе предложить? — раздался мужской голос.
Кенна подняла голову и увидела знакомые глаза... Мастера Куинтона. Узнает ли он ее?
— Привет. Можно мне апельсиновый сок, пожалуйста? — спросила она, мозг сам вернулся к одной из старых привычек. Она никогда не пила спиртное, когда играла, потому что ощущала обезвоживание. Она всегда выбирала сок или воду.
Мастер Куинтон склонил голову набок и прищурился:
— Одну секунду.
Продолжая смотреть на нее, он достал стакан и налил сок, его взгляд опустился с ее лица на браслет с цветными лентами на ее здоровой руке и снова поднялся к лицу.
И она разглядывала его в ответ. Светло-каштановые волосы, карие глаза и красивое лицо, на которое невозможно не засмотреться. Пять лет, прошедшие после ее ухода, были добры к нему, чертовски добры.