Взглянув на правителя галактики, Люк почувствовал внезапную боль в груди. Он бы предпочел, чтобы император сидел на троне в отдалении, а не стоял рядом с ним в закрытой комнате.
К ним приблизился высокий голубокожий чагрианин.
— Лорд Вейдер. Как это необычно — видеть вас в Сенате. Я почти забыл, как вы выглядите, — проговорил он очень сухим тоном.
— У некоторых из нас есть дела поважнее, председатель Амедда, — ответил отец не менее сухим тоном.
Взгляд председателя упал на Люка. Люк слегка улыбнулся ему, но в ответ получил такое выражение лица, что его даже неудовольствием можно было назвать с натяжкой. Люк быстро отвернулся и обнаружил, что к ним приближается император.
— Лорд Вейдер, — сказал Император. — Как мило с твоей стороны прибыть на несколько минут пораньше, — он посмотрел мимо отца и впился взглядом в Люка. — И с юным Скайуокером к тому же. Редкое удовольствие.
Люк почувствовал, как боль из груди переползает в живот. Он опустил глаза, сфокусировавшись на ботинках.
— Приношу свои извинения, учитель, — сказал отец. — Я прикажу охране проводить моего сына в вашу гостевую галерею.
— Нет, юный Скайуокер присоединится к нам. Я делаю специальное упоминание о его поколении в своей речи, поэтому его присутствие будет полезным. Публика любит детей. К тому же, это особый день для него.
Люк удивленно моргнул на этих словах, но не смог заставить себя посмотреть вверх. Император знал о его дне рождения?
— Это время его знакомства с галактикой, — продолжил император.
Люк почувствовал, как настроение отца внезапно изменилось. Когда он заговорил, его голос звучал почти… напряженно?
— Я бы предпочел подождать, пока мальчик не повзрослеет, учитель. Такое выставление напоказ может подвергнуть его большой опасности.
— Я уверен, ты более чем способен позаботиться о его жизни. К тому же, политика у него в крови. Пришло время ему узнать, что к чему.
Отец, повернувшись, на мгновение задержал на сыне внимательный взор. Люк продолжал разглядывать ботинки. Возможно, стоило спросить, где здесь освежитель.
Один из помощников императора вышел из бокового коридора.
— Ваше величество, церемония вот-вот начнется. Пройдемте на платформу.
Все, включая императора, пошли по коридору. Люк предположил, что он ведет в Сенат. Отец остановился и повернул к нему лицо.
Люк как раз обдумывал, как сказать, что он плохо себя чувствует, но отец заговорил первым.
— Люк, когда ты будешь сидеть в императорской ложе, тысячи камер будут направлены на тебя. Заседание транслируется в прямом эфире по голонету на все планеты Империи. Триллион людей будет наблюдать за каждым твоим движением.
Люк внезапно ощутил то же мерзкое липкое чувство, как в тот раз, когда наблюдал за наполняющимся актовым залом перед концертом. Но это в сотню раз отвратительнее. Он схватился за живот, чувствуя, что ему становится хуже.
— Не зевай и не ерзай на сиденье. Не делай ничего, что может поставить меня или императора в неловкое положение. Я ясно выражаюсь?
Все на что был способен Люк — беспомощно посмотреть на отца. А к рвоте на глазах у всей галактики сказанное относится? В конце концов он кивнул.
— Мне жаль, что тебе нужно пройти через это, — произнес отец куда мягче, чем раньше. — Я не ожидал подобного. Но ничего не поделаешь.
Люк вытер покрывшийся испариной лоб. Его могло стошнить в любой момент.
— Отец, я…
— Пошли.
Отец быстро развернулся, взмахнув плащом. Люку оставалось только следовать за ним. На другом конце коридора виднелась платформа, украшенная императорскими флагами. Она должна подняться ввысь через отверстие в полу. Мысль о том, что придется сидеть в чем-то движущемся, стала последней каплей для Люка.
Он мог предпринять только одно. Нужно уйти и быстро. Еще секунда и будет поздно.
***
Если император и был недоволен неожиданным отступлением Люка, он этого не показал. Тем не менее, Вейдер знал, что нет смысла спрашивать, можно ли ему пойти проверить сына. У него не было другого выбора, кроме как оставить Люка на попечение гвардейцев, и терпеть несколько часов поздравительных речей и бессмысленных церемоний.
Когда они наконец достигли последнего пункта ежегодного официального обращения императора в честь праздника, нетерпение Вейдера вышло на новый уровень. Он не сомневался, что эта речь столь же красноречивая и вдохновляющая, как и любая другая речь его учителя, но не слышал из нее ни слова. Что не так с Люком? Просто нервы или что-то более серьезное? Он подхватил какую-то болезнь?
Казалось, аплодисменты длились несколько часов. Когда все закончилось, Вейдер немедленно направился к гвардейцам. Один из них выступил вперед и чуть вытянулся, ожидая вопроса.
— Гвардеец, где мой сын? — требовательно спросил Вейдер.
— Он у врача. Думаю, вы найдете его в гостиной в северном коридоре.
Вейдер торопливо вышел за дверь, его беспокойство вновь сменилось гневом. Почему Люк не сказал ему раньше, что болен? Сбежать в последнюю минуту было непростительно, если он только внезапно не повредился умом. На полпути через вестибюль, он почувствовал присутствие сына. Секунду спустя он обнаружил гостиную и нажал кнопку, открывающую дверь. Его сын сидел на диване между гвардейцем и мон-каламари, видимо, доктором. Люк поднял взгляд, когда он вошел. Он выглядел бледным, но в остальном с ним все было в порядке.
Доктор убрал медицинский сканер от груди Люка и повернулся к нему.
— Здравствуйте, сэр. Я доктор Венлер, глава медицинской бригады Сената.
Люк смущенно почесал в голове. Он попивал воду из стакана.
— Что с ним? — потребовал ответа Вейдер.
— Ничего серьезного. Сильный стресс, усугубленный усталостью. Ему нужно принять внутрь питательные вещества.
— Что?
— Вам следует покормить его, сэр.
На мгновение Вейдер погрузился в молчание. Он стоял неподвижно, разглядывая сцену, развернувшуюся перед ним, и изо всех сил пытался справиться со стремительно портящимся настроением. Темная сторона откликнулась на его недовольство, собравшись вокруг него облаком пульсирующей энергии, достаточной, чтобы взорвать всю комнату. Но будет мало радости уничтожить комнату, или раздражающего доктора, или его вездесущего сына, если уж на то пошло. Когда в голове прояснилось, он все еще был в комнате, и все еще продолжалось сегодня. О, если бы он только мог придушить этот день, все было бы по-другому.
В конце концов он повернулся и пошел к двери. В проходе он остановился, бросив взгляд на сына.
— Люк!
Люк замешкался на мгновение, страх явно читался на его лице и чувствовался через их эмпатическую связь. Он не хотел идти с отцом. А Вейдеру не хотелось тащить его за собой. Он устал носиться с Люком, словно какой-нибудь дроид-нянька. Можно подумать, мальчишка — младенец, который едва научился держаться на ногах и нуждается в кормлении с ложечки. В следующий раз он захватит кого-нибудь, чтобы приглядывать за Люком. Но сейчас ничего не поделаешь. Он вытянул руку в направлении Люка и стащил мальчика с дивана. Этого оказалось достаточно, чтобы ясно и четко обозначить его намерения, поскольку сын продолжил движение самостоятельно.
Люк держался на расстоянии добрых трех метров позади него, пока они шли по коридору. Он повесил голову и выглядел несчастным. Когда они вышли из лифта и оказались в коридоре, ведущем к посадочной площадке, Вейдер притормозил у автомата, выдающего еду, подождав, пока Люк его нагонит.
Сын с любопытством посмотрел на автомат.
— Вот еда. Я так понимаю, ты в состоянии выбрать что-нибудь?
Люк похлопал себя по карманам и расстроено развел руками.
— У меня нет кредитов.
Вейдер пригляделся к автомату, сообразив, что тот работает только за наличку. Последний раз он носил с собой наличные, еще когда был джедаем.