— Нет.
— Но…
— Нет, — с нажимом продолжил он. — Ни докторов, ни хирургов. Просто помогите мне закрепить повязку, а потом я просто посплю.
— А если рана загноится?
— Все будет хорошо.
Клео сглотнула.
— Я могу наложить слабенькое целительное заклинание. Рана не закроется, но заживление пойдет быстрее.
— Вы же предсказательница.
— Так и есть. Четвертого уровня, однако я немного умею лечить, хотя до специалиста мне как до неба.
Себастьян помедлил с ответом, и Клео уточнила:
— Вы мне не доверяете?
— Доверяю. — Себастьян усмехнулся. — Я не привык к тому, что мне помогают. Все пытаюсь найти подвох, но затем вспоминаю, кто вы такая. Вы совсем не похожи на мою мать и ее приспешников.
— Надеюсь, что нет. Почему она вас не исцелила?
— Потому что я ее ослушался.
Какая женщина заставит сына так мучиться?
— Погодите, мне надо коснуться вас. — Она прижала пальцы к его ране и отодвинула повязку. Себастьян напрягся.
Клео открылась, вытягивая тепло из огня, из кожи Себастьяна, из себя… Из всего окружающего пространства. Наконец она почувствовала себя распустившимся цветком. Мир со всей холодностью и жестокостью исчез, все ощущения стали острее.
Наконец его сердце застучало как барабан. Клео ощутила напряжение в муже, как будто он смотрел на ее закрытое повязкой лицо. Она почувствовала легкий запах колдовства от его одежды. Сегодня он потратил много энергии.
— Будьте осторожнее. Вы слишком выложились. Бастиан, так и выгореть недолго.
Она прошептала заклинание, и Себастьян застонал. Под ее пальцами рана горела одновременно жаром и холодом, пока магия проникала в его охваченное лихорадкой тело. Рана затянулась и теперь слегка пульсировала. К утру он будет как новенький.
— Благодарю, — прохрипел Себастьян.
— Надо было мне раньше сказать. Что же случилось?
Но вместо ответа он снова глотнул из бутылки.
— Не спрашивайте, Клео, одна из афер Морганы.
— А что с девочкой?
Себастьен поднял голову.
— Откуда вы?.. — Он хмыкнул. — Вы что-то «видели»?
— Нет, сегодня я сама не своя, и мои способности не работают. Я услышала Моргану со двора. — Она встала перед Себастьяном на колени. — Вот, все готово. Вам лучше лечь.
— Клео.
— Обещаю на вас не накидываться.
— Я лягу на кушетке в гардеробной.
Нет, так не пойдет. Не следует выгонять его из кровати в таком состоянии. Самое обидное, что насчет мокрого матраса Клео не соврала.
— А ваша мать не посчитает такое поведение необычным? Возможно… ей покажется, что вам неловко в моем присутствии.
Себастьян упрямо молчал.
— Обещаю, что останусь на своей стороне кровати и не буду кусаться, если только не захрапите. Вы храпите?
— Не знаю. — Он поднялся. — Вы правда думаете, что вам удастся меня одурачить?
— Нет, вовсе нет. — Себастьян поерзал, и Клео поспешно добавила: — А вы правда думаете, что вам удастся одурачить меня?
Они молчали целую минуту. Клео подождала еще чуть-чуть.
— Отлично. Мы ведь не хотим, чтобы моя мать заподозрила неладное. — Раздался звон стекла о комод. Себастьян принялся разоблачаться.
С каждой расстегнутой пуговицей беспокойство росло. Клео не знала почему. Она подошла к постели, ощущая замешательство. Одно дело думать о супружеских обязанностях, и совсем другое слышать легкий шорох льна и хлопка, пока муж раздевается. У Клео было потрясающее воображение. Благодаря видениям, она представляла, что происходит между мужчиной и женщиной, но всегда считала этот процесс чем-то неприятным. Словно дуэль — резкие движения, доминирование, искаженные лица…
Клео покраснела. Она всегда считала, что сможет заставить себя выдержать первую брачную ночь, если когда-нибудь выйдет замуж, но никогда не ощущала ни волнения, ни предвкушения. А теперь готова была из кожи выпрыгнуть.
И если честно, из-за странного томления между бедер ее мучила неуверенность.
— Ах, — прошептал Себастьян. На пол упал еще какой-то предмет одежды, и у Клео перехватило дыхание. — Теперь я понимаю, как управлять женой. Вы такая тихая, дорогая.
— Мне не нравится это слово, — краснея, прошептала Клео.
После недолгих раздумий он уточнил:
— «Управлять»? — Голос прозвучал приглушенно, словно Себастьян в это время снял что-то через голову. Затем он занялся ремнем.
Клео с трудом сглотнула. Ночная рубашка казалась невозможно тонкой. Соски напряглись.
— Мне оно тоже не нравится. — Он вздохнул и сбросил брюки. Снова шуршание. Наверное, облачился в ночное одеяние. Себастьян присел на край постели.
— Клео, я вас не трону, — тихонько признался он, будто ощущая ее беспокойство.
— Если хотите, я не возражаю. — Скорее всего, муж будет с ней нежен.
— А если я не хочу? — Он накрылся одеялом. Клео снова почувствовала себя очень одинокой.
Она легла. «А если я не хочу?» Клео могла придумать тысячу причин, почему муж ее отвергает. В горле встал ком. Довольно. Нельзя дать себе погрязнуть в этих жутких мыслях. Клео досыта нахлебалась людского безразличия, когда родной отец даже не ужинал вместе с ней или формально целовал в лоб и уходил заниматься делами поважнее.
Странно лежать с кем-то в постели, тем более с крепким мужчиной. Матрас прогнулся, и она с трудом удерживалась на своей стороне. Стоит двинуться, и Себастьян пулей выскочит из кровати. Лучше провести завоевательную компанию без импульсивных атак. Вот только после откровений мужа, Клео уже не была уверена, что вообще хочет бороться. Надежда постепенно умирала.
— А вы не очень-то любезны, — прошептала она.
Себастьян повернулся, обдавая ее лицо дыханием.
— Я…
— Полагаю, этого вы и добивались. Я уже привыкла к тому, что никому не нужна.
Себастьян резко вздохнул.
Клео отвернулась, сжимая одеяло и кипя от сдерживаемых эмоций. Все шло не так. На глаза навернулись слезы.
— Знаете, утром я была так счастлива. Думала, жизнь изменится. Я не ждала любви, не мечтала, что мы всегда будем вместе, но не нужно быть жестоким. Знаю, я всего лишь слепая девчонка, на которой вы не хотели жениться, но я тоже не горела желанием выходить замуж. Вы были добры ко мне прежде, а мне так хотелось сбежать. Худшее, чем вы можете меня наказать — безразличие. Я не надеюсь на любовь. Немного заботы уже достаточно.
Клео уткнулась в подушку и вздохнула, пытаясь сдержать чувства. Какая же она дура! Решила поиграть, но сама себя перехитрила и загнала в ловушку.
Она ощутила прикосновение к волосам. Обычно Клео заплетала косу, но сегодня распустила локоны, надеясь, что Себастьяну понравится. Она застыла, затаив дыхание и позволяя мужу себя гладить.
Все изменилось. Слезы высохли, сердце застучало в ушах, но Себастьян молчал. Возможно, его прикосновения немного сгладили грубые слова, но все равно ощущалось, как далеки супруги друг от друга.
— Простите. Я так долго жил в жестокости, что забываю, как легко причинить боль человеку. — Он грустно усмехнулся. — Или не ожидал, что моя язвительность так ранит. Я просто привык к тому, что люди не имеют сердца, а тут вы, такая открытая. — Он легонько провел рукой по прикрытой рубашкой спине. Затем отстранился. Как жаль.
— Клео, я по тысяче причин не могу вас касаться. И дело не только в вашем отце и моей матери. Самое нелепое в этой ситуации в том, что я, стараясь защитить вас от них, привел к вам более опасного хищника.
«Стараясь защитить вас…»
Ее сердце заколотилось. Как странно. То он совершенный незнакомец, то вдруг снова становится ее Себастьяном.
— Кого же?
— Я про себя. — Он снова коснулся ее волос, будто не мог удержаться. — Клео, я опасен.
— Не верю.
— Так и есть, просто я показывал себя с лучшей стороны.
Клео вспомнила кошмарное видение про гибель Лондона и воздержалась от ответа. Она не могла утверждать, что Себастьян не опасен, но было так трудно связать разрушения с этим человеком, что гладил ее волосы с такой осторожностью, будто они из золота.