Не то, чтобы это доставило мне какие-то проблемы, всё-таки она теперь была моей официальной «супругой в магии», однако её понимание своей роли, меня всё же немножко напрягало. Если Ефимова-Вершинина, была любящей супругой, но при этом всё равно гордой и независимой девушкой благородных кровей, а Ефимова-Касимова-старшая, и вовсе как была предельно сосредоточенной горничной, так везде кроме спальни таковой и оставалась. То младшенькая, стоило нам только пересечь порог учебного корпуса, тут же повисла на моей руке, и пыталась личиком изобразить полную покорность своему мужу. Одновременно грозно зыркая по сторонами и взглядом телеграфируя всем лицам женского пола имевшим неосторожность приблизиться к нам ближе чем на десять метров: «Моё! Не трожь — убью!»
В общем об долгожданном изменении статуса наших отношений, в нашей преторианской группе узнали ещё до того как мы вошли в нашу аудиторию. Тайны личной жизни — тайнами, но пусть оформлять какие-либо бумаги для ритуала фаворитизации не требовалось, однако администрации в обязательном порядке следовало сообщить об изменившемся семейном статусе одной из учениц.
Всё-таки чисто с бюрократической точки зрения, Елена Павловна Касимова и Елена Павловна Ефимова-Касимова — это два разных человека. Первая — Графиня из аристократического рода Касимовых, наперсница ранее цесаревны Нины Святославовны Вершининой… всё-таки мы с Зайкой пока что только официально обручены, пусть и без моего непосредственного участия. Теперь же, Леночка у нас барыня высокого полёта. Прокси-Герцогиня Елена Павловна Ефимова-Гогенцоллерн-Касимова, фаворитка Герцога двух Империй Кузьмы Васильевича Ефимова-Гогенцоллерн. Пусть даже на территории Российской Империи мы с девочками, дружно договорились не ломать язык длинной фамилией и не поминать всуе германский герцогский титул, как и саму фамилию.
И да — я как-то никогда об этом не задумывался, но вообще сёстры-Касимовы, как бы аристократки и наследственные Графини. Ну не вязалось у меня обычное поведение Ленки с подобным титулом! Хоть Женечку в чём-то подобном и можно было бы заподозрить!
Если бы конечно она, как и сестра, большую часть времени не носила своё платье горничной, словно бы пришедшее даже не из Викторианской Англии девятнадцатого века, а из какого-то проходного аниме. С популярным ныне сюжетом про жизнь русских аристократок, в которую врывается наглый паренёк из деревни. С моими похождениями оригинал был как бы не связан, и там парень устраивался работать дворецким в какой-то выдуманный род. А вот в его многочисленных последователях-плагиаторах на ту популярную историю, в которых менялся в основном только Главный Герой, бывший то русским, то японцем, ну и работающий уже не дворецким, Главные Героини уж больно были похожи на кое каких очень близко знакомых мне цесаревен.
Всё-таки надо сказать, что дочери Императора Всероссийского, особенно трое младшеньких, с одной из которых я пока ещё даже не был представлен, личности на островах Восходящего Солнца — ну очень популярные. Есть у них там такое понятие — «Айдол». Обычно — юные девушки, певички ртом и эстрадные сиськотрясы, однако встречаются среди них и модели и киноактрисы и даже так называемые «Сейю» — по нашему актёры озвучения.
Так вот — армия узкоглазых фанатов-недосамураев, размахивающая флагами и бамбуковыми шинаями и клянущаяся в любви и девственности во славу моих супруг, по размерам не уступает таковой у популярнейших айдолов. Я уж молчу о количестве маек, плакатов, фигурок и прочего мерчандайза с мордочками моих девочек, легально и нелегально выпекаемых ежегодно на островах.
Так вот, когда ехидный донельзя мистер Фишшин, на первой в этом году перекличке вызвал «Ефимову-Касимову, Елену» особого ажиотажа в классе не произошло. Разве что сидевший рядом со мной тёска Кузьма, покивал и молча пожал руку. Мол: «Молодец! Мужик! И всё такое…» А вот сама Ленка, в этот момент о чём-то оживлённо шушукалась с так же вернувшейся в Колледж и отпустившей волосы Сашенькой Бельской и на свою новую фамилию, которую привыкла ассоциировать со своей старшей сестрой, быстро не отреагировала. За что тут же получила напитанным сансарой силиконовым шариком в лоб.
В общем-то, уроки, две пары, прошли вполне гладко. Пусть я за полгода отвык вот так вот сидеть за партой, летний марафон по запитке моего мозга полезными знаниями, не прошёл бесследной, так что я был вполне настроен на рабочий лад. И даже практически не пялился в окошко, на прыгающих по площадке с сеткой теннисисток в коротких спортивных платьицах и в беленьких трусиках.
Никогда почему-то в прошлом году не задумывался, зачем именно под окнами нашего корпуса Военной Кафедры, делать теннисные корты! Не плац, не полигон, и даже не спортивное поле, а именно их… И почему, в то время как мы занимаемся, на них всё время скачут какие-то девицы! И так изо дня в день пока на улице тёплая погода!
Места что ль другого не нашлось? У нас же вроде бы режимный объект! На территорию Военной Кафедры, гражданских студентов в учебное время ведь не пускают! Кстати за исключением некоторых представителей нового факультета для иномирян, потому как та же Гереста — воевала можно сказать с детства, как и многие эльфийки. Глупо считать её мирным некомбатантом!
Я меланхолично поймал силиконовый шарик, вновь практически не почувствовав удара содержавшейся в нём живицы и положил к уже имевшимся у меня четырём.
— Кузьма! Опять ты на баб пялишься! — рыкнул Гремм, вперившись в меня взглядом. — Смотреть на меня надо! Хочешь на баб смотреть вот Каси…
— Мистер Фишшинг? — перебил его я. — А можно вопрос не по теме?
— Хм… — хмыкнул он. — Ну, давай послушаем!
— А почему у нас под окнами, вообще расположены теннисные корты? — произнёс я и все в молодые преторианцы, в том числе и Ленка, до этого сверлившая мой затылок ревнивым взглядом, дружно повернулись в указанную сторону. — Не какая-нибудь полезная для нас полоса препятствий, не стрельбище или поле для отработки тактики взаимодействия групп с разными специализациями. А именно площадки для игры в теннис?
— А действительно, почему? — медленно произнёс мой тёска, разглядывая аппетитные попки регулярно демонстрирующих трусики девушек с ракетками.
В классе послышались согласные шёпотки, а пытавшийся прожечь меня взглядом Грем, моргнул и как-то недоумённо посмотрел в окно. А затем и вовсе подошёл к нему.
— Х-ам… — произнёс препод, так же разглядывая красоток, которые прыгали столь активно, а платьица у них были столь короткие, что, в общем-то, они могли бы их и не надевать. — Хороший вопрос… Как-то никогда на эту тему не задумывался.
— И вот ещё один, — добавил я вдогонку. — А кто это вообще такие? Гражданским, доступ на территорию Кафедры в учебное время — запрещён. А у кадетов — сегодня вступительные уроки и все должны находиться в своих аудиториях! Про какой-нибудь теннисный клуб у нас в корпусе, к которому относится и эта земля — я ни разу не слышал, в то время, как прыгают эти козы, прямо с первой пары. Только раз менялись…
Вместо ответа, Фишшин, открыл окно, а затем заколотил кулаком по стене отделяющей нас от соседнего класса, в котором учились будущие ГБ-исты. Вновь, как и в прошлом году, послышался грохот и звук разбившегося об пол глиняного горшка.
— Грем, скотина! — донёсся до нас донельзя возмущённый голос Инги Ивановны. — Я тебя убью! Мой любимый фикус!
— Я тебе новый куплю, — пообещал мужчина. — Инга, дорогая, а скажи как мне, солнце моё! Что это за голозадые вертихвостки у нас под окном всё-время в теннис гоняют?
— Э-э-э… — женщина, судя по длительному молчанию, слегка подвисла от такой постановки вопроса. — Ну… теннисистки! А что это важно?