В остальных случаях действовал исключительно последний и всегда в одиночку. Причём если иногда, сцены были похожи на любовные объятья, после которых другая тень просто падала на землю безвольной куклой. То в других случаях, это было нападение, словно бы безумного зверя, буквально рвущего свою жертву на куски. Причём, Аня, кое-как освоившись, с определённой уверенностью утверждала, что это действует один и тот же человек.
Другое дело, что мне уже после посещения третьего места преступления, было не очень понятно, как нам вообще может. Да — Аня там что-то видела, и подробно, как могла, описывала нам происходящее. Вот только единственное что мы узнали нового, так это то, что иногда убийца несколько раз делал своё чёрное дело вместе с неким компаньоном.
И всё! Образы, видимые сестрой оставались совершенно нечёткими, да и из деталей Аня упоминала разве что нож, которым совершались некоторые убийства. Причём исключительно тех жертв, которые позже были найдены обескровленными. В других же случаях он иногда тоже использовался, но уже для нанесения резаных ран, но иногда маньяк словно бы сходил с ума и начинал в буквальном смысле рвать своих жертв руками, хотя Софья, например, выдвинула предположение о том, что у убийцы имелись перчатки с накладными когтями.
В общем, всё это конечно было хорошо и если бы не повод — то даже занимательно, но практически бесполезно. «Практически», по той самой причине, что в доступных мне через КБК материалах дела, отсутствовало заключение патологоанатома проводившего вскрытие жертв «Строгинского упыря». Да даже если бы они там и были — то вряд ли с моим уровнем знаний в данной области, я много бы понял, продираясь через все эти медицинские термины.
Имелась правда ещё и выписка, из первичного обследования судмедэкспертами прямо на месте преступления, в которой, утверждалось, что обескровленные, умирали именно от кровопотери. И только потом, им наносился удар по сердцу колюще-режущим предметом. Аня же утверждала, что всё было наоборот, а так как знать о подобном она заранее не могла, приходилось принимать её слова на веру.
В то же время, как я размышлял, подрабатывая батарейкой для сестры, Софья яростно стенографировала на своём планшете то, о чём рассказывала Анька. Задавала дополнительные вопросы и уточняла какие-то детали. Валька, скучая бродил неподалёку, периодически осматриваясь и зевая.
— Это он! — неожиданно захлопнув защитную крышку экрана, громко заявила наша журналистка глядя на меня сверкающими от энтузиазма глазами.
— Кто «он»? — уточнил я. — Ленинградский почтальон?
— Э-э-э… А! Шутку поняла, — серьёзно кивнула Софья и пояснила удивлённо хлопающей глазами Ане. — Это из детского стихотворения Маршака «Почта»: «Кто стучится в дверь ко мне, с толстой сумкой на ремне, с цифрой 5 на медной бляшке, в синей форменной фуражке? Это он! Это он! Ленинградский почтальон!» Вы вроде к школе должны были проходить…
— Я не очень литературу люблю… любила, — покраснев потупилась сестра.
— Но в любом случае — я не про него! Точнее, про «Него»! Про «Душегуба из Ховрина!» — продолжила журналистка. — Я абсолютно уверена в том, что моя теория верна!
— Эм… — я нахмурился и переглянулся с подошедшим к нам Валькой. — А… как бы ничего, что Аня описывала маньяка, как довольно молодого парня, спортивного телосложения.
— С молодым ты махнул, конечно, — фыркнула старшекурсница, вновб открывая экран своего планшета. — Она всего лишь сказала, что он «кажется» ей молодже своего подельника. Впрочем, я сейчас говорила собственно и не о нём.
— А о ком тогда? — вздёрнул бровь мой приятель.
— О «первом» конечно! — безапелляционно заявила Керчина. — О том человеке, который фигурировал как минимум в двух убийствах!
— В полицейском отчёте о нем, кстати, не было написано ни слова, — заметил я с сомнением поглядывая на обеих девушек. — Там утверждалось, что преступник работал в одиночку.
— Вот! — Софья назидательно подняла указательный пальчик к небу. — В доступных материалах по «Душегубу из Ховрино», так же указывается, что маньяк таинственным образом не оставлял никаких следов! Но даже это не главное!
— А что главное? — тут же переспросила Анька.
— А главное, то, что у него был нож! — гордо заявила журналисточка и поймав на себе наши с Валькой скептические взгляды, попыталась объясниться. — Общеизвестно, что «Душегуб» орудовал особым серповидным ножом, похожим на коготь с заточкой на внутренней стороне! Об этом сообщил некий Дмитрий Птапов, пятидесяти трёх лет отроду. Один из немногих мужчин, на которых совершались нападения. И единственный из пострадавших, выживший после встречи с преступником.
— По описанию — похоже на банальный керамбит, — пожал плечами Варька. — Его в любой лавке торгующей сувенирной клинковой продукцией приобрести можно. Сталь конечно там дрянная, но хоть как-то заточить её можно.
— К тому же, нас интересует в первую очередь тот, который рвал людей голыми руками, — добавил я. — Или ты считаешь, что найдя одного, мы найдём и другого?
— Точно! — улыбнулась Софья. — Я думаю, что «Душегуб», ведь его так и не поймали, залёг на дно, а теперь воспитал «Упыря» как своего приемника!
— Знаешь Керчина, — с сомнением покачал головой мой вассал, — из всего того, что нам преподавали касательно серийных преступников… твоя теория тянет на откровенную революцию в криминалистике. Как бы не бывает у маньяков учеников! Подражатели — да, но ученики… Была бы это какая религиозная секта или оккультная организация, я бы возможно и согласился. Но серийный маньяк воспитывающий себе «достойную» смену… Это, как минимум странно. По логике, учитывая, что от убийств он должен получать удовольствие, переждав и почувствовав себя в безопасности, маньяк вновь должен выйти на улицы. Но никак не остепениться, передав эстафету преемнику.
— Короче, — резюмировал я. — Думаю, что, пусть развивать новое умение и полезно для Аньки, но мы, конкретно мы трое — занимаемся ерундой. Предлагаю сворачиваться и возвращаться в Ильинское! Утром Иван Иванович звонил. Они там совместно с одиннадцатым отделом КГБ, что-то такие нарыли, но по телефону он раскрывать мне детали не стал. Вернётся после завтра, тогда и будем думать, что дальше делать.
— Ну, Ку-у-узь! — очаровательно надула губки журналисточка. — Ну вот что нам стоит съездить ещё на места нападений «Душегуба из Ховрино»! Пусть Анечка посмотрит там, что да как? Если ничего — так ещё и не вечер совсем! Что нам в кампусе делать-то?
— А потом на ещё одно, а потом на ещё одно… Ты просто хочешь затащить нас ночью в ту жуткую больницу-недострой! — прямо и без обиняков высказал я журналистке всё что думал об её «верчсии» и желании заниматься ерундой.
— Больницу-недострой? — переспросила Аня.
— Ну… эм… А если я права! — слегка зардевшись Софья вздёрнула носик. — Ты сам просил меня о помощи! Вот — я выдвинула «версию», а у тебя вообще никаких нету! А теперь ты даёшь задний ход!
— Что за жуткая больница? — ещё раз вопросила сестра, но её все проигнорировали.
— Я не даю задний ход, — отрезал я. — Просто…
— Неужели Великий Герцог Ефимов просто боится? — перебила меня девушка лукаво прищурившись.
— Ну ты меня ещё на слабо попробуй взять… — хмыкнул я покачав головой.
— Эй! — вдруг прямо мне в ухо громко крикнула Анька, да так звонко, что даже немногочисленные прохожие на нас обернулись. — Не игнорируйте меня! Что за жуткая «больница-недострой»?
Переглянувшись с Софьей, я просто пожал плечами, позволил нашей спутнице объяснить сестре всё что она знала про страшную Ховринскую больницу и её историю. Плюс Валька добавил пару известных ему городских баек на эту тему.
В общем— то мне было всё равно. Зная сестру, я был уверен, что, только услышав о том, что там якобы обитают призраки, девочка сразу же потеряет весь интерес к этому месту. Мне же откровенно не хотелось убить ещё несколько часов, на вообщем-то бессмысленное занятие, которое уже и так показало свою относительную бесполезность.
— Кузя… А ведь мне свои новые способности развивать надо, — вдруг совершенно неожиданно для меня заявил мелкая. А тут, такой шанс! К тому же, если Софья действительно права… Да и вообще! Я же вижу, что тебе самому интересно!