Находиться с ней в одной постели непросто. Глаза видят одно, сердце чувствует другое, а мозг понимает третье. Каждый орган тянет свой канат и разрывает на части.
— Прими душ, Ви. Должно стать легче.
Она хлопает влажными ресницами, будто не понимает слов. Снова ждет приказа? Эта ситуация невыносима. Ви в личном пространстве Росса, загоняет его в призрачную комнату, где из стен торчат острые пики, а пол двигается из стороны в сторону, не давая держать равновесие.
Дэниел возвращает голову на подушку и отворачивается. Ему противно видеть, как живая девочка превращается в бездушную куклу, но он не может вести себя с ней по-другому.
— Это приказ, Ви.
Если она оживет. Если станет настоящей… Она может пробудить в нем то, что давно было похоронено, а после выкопать рядом новую могилу. Страхи присущи всем. Маленьким детям, взрослым мужчинам, самодостаточным женщинам, прожившим прекрасную жизнь старикам. Все боятся одного — боли. Разбитая коленка, сорвавшаяся сделка, несчастье детей, потеря любимых. У каждого она своя. И у каждого свои щиты и стены, которые создаются для защиты.
Не могу вспомнить, что именно видела во сне. Я привыкла к кошмарам и легко стираю их, ведь наяву ждут новые и не менее страшные. Умываюсь холодной водой и смотрю в зеркало над раковиной. Проснуться с кем-то рядом для меня впервые. На железном столе, на койке в медкабинете, на полу в клетке — вот что привычно, но от прикосновения горячей ладони, от пристального обеспокоенного взгляда…
Выкручиваю кран и провожу мокрыми руками по шее, скашивая взгляд на душевую кабину. Вчера я так и не осмелилась залезть в нее, но сегодня у меня есть разрешение. Интересно, каково это мыться без нескольких десятков пар глаз? Посвятить время только себе и своему телу? Это приятно? В книгах было сказано, что вода смывает проблемы и налет прошедшего дня. Правда ли это? Может, у них там какая-то особенная вода? Вряд ли здесь такая же.
Снимаю одежду и пару минут трачу на то, чтобы разобраться с системой подачи воды. Сильный напор сверху пугает, и я тут же его выключаю. Попробовав еще несколько рычагов настраиваю температуру и скорость и, наконец-то, вхожу под искусственный мягкий дождь.
Выдох удовольствия срывается с губ. Не глушу его, не могу. Теплые капли по затылку, шее, плечам… Закрываю глаза, позволяя себе расслабиться. Ради этого момента стоило жить. Не могу сказать, что становится сильно лучше морально, но физически… Действительно чувствую облегчение, словно пропадают железные доспехи с плеч.
Выключаю душ и выбираюсь наружу. Понимаю, что нужно чем-то вытереться, и замираю. Разрешение на полотенце я не получала. Придется постоять так, пока не просохну.
Внезапно открывается дверь, холодный воздух ударяет в плечо. Поворачиваю голову и вижу маленькую девочку с темными взлохмаченными волосами и большими от удивления светлыми глазами. Смотрим друг на друга еще несколько секунд, и она захлопывает дверь. Слышу громкий вопль из коридора:
— Па-а-а-ап!
Звучит громкий топот и приглушенный голос Дэниела:
— Милли, в чем дело?
— Там в ванной… Там какая-то тетя… — лопочет девочка. — Нет! Не входи! Она… Голая, — последнее слово она произносит шепотом.
— Ви! — голос хозяина выводит меня из оцепенения. — Оденься и выйди, пожалуйста.
Натягиваю штаны и футболку на влажное тело, ткань прилипает к коже. Поспешно поворачиваю ручку на двери и открываю ее. Девочка стоит рядом с Дэниелом и смотрит на меня снизу вверх, правда, по ощущениям она куда выше, чем я.
— Простите, — малышка нарушает тишину. — Я не специально. Вы не закрыли дверь, а мне очень хочется писать.
Серьезный и взрослый тон ребенка обескураживает. Собираюсь открыть рот, чтобы ответить, но не успеваю.
— Ванная комната свободна, Милли. Заходи, — говорит Дэниел и подталкивает дочь вперед. — Помощь нужна?
Шагаю в сторону. Девочка оборачивается, поднимая брови, будто не может поверить, что у нее спросили подобное:
— Мне почти шесть, пап. Я знаю, как пользоваться туалетом.
— Конечно, — отзывается Дэниел, выдавливая улыбку.
Как только Милли скрывается за дверью, хозяин мрачнеет. Он злится, а виновата в этом я.
— Тебе нужно переодеться, — заявляет он.
Опускаю подбородок, белая мокрая футболка ничего не скрывает. Ее словно и нет. Смотрю на Дэниела, его темный взгляд прикован к моей груди. Вдох встает поперек горла, и я с трудом сдерживаю порыв прикрыться.
Он хозяин. Ему можно все.
— Идем, — рычит Дэниел, отворачиваясь, и направляется обратно в спальню.