Я в келье был, и тихой и смиренной,
Там жил тогда Жуковский незабвенный.
Я ждал его, и в ожиданье
Кремлевских колколов я слушал завыванье.
Следил за медной бурей,
Поднявшейся в безоблачном лазуре
И вдруг смененной пушечной пальбой, --
Все вздрогнули, понявши этот вой.
Хоругвью светозарно-голубой
Весенний первый день лазурно-золотой
Так и пылал над праздничной Москвой.
Тут первая меня достигла весть,
Что в мире новый житель есть
И, новый царский гость в Кремле1,
Ты в этот час дарован был земле.
С тех пор воспоминанье это
В душе моей согрето
Так благодатно и так мило --
В теченье стольких лет не измен<яло>,
Меня всю жизнь так верно провожало, --
И ныне, в ранний утра час,
Оно, все так же дорого и мило,
Мой одр печальный посетило
И благодатный праздник возвестило.
Мнилось мне всегда,
Что этот раннего событья самый час
Мне будет на всю жизнь благим
предзнаменованьем,
И не ошибся я: вся жизнь моя прошла
Под этим кротким, благостным влияньем.
И милосердою судьбою
Мне было счастье суждено,
Что весь мой век я <над собою>
Созвездье видел все одно --
Его созвездие, -- и будь же до конца оно
Моей единственной звездою
И много-много раз
Порадуй этот день, и этот мир, и нас...
17 апреля 1873
А. Н. МАЙКОВ
33. ЖУКОВСКИЙ
В младенческих годах моих далеко
Мне видится его чудесный образ...
Как будто бы меня, еще ребенка,
При факелах, в готическом соборе,
Средь рыцарей, он, величавый старец,
В таинственный союз их посвящает...
И рыцарства высокие обеты
Я говорю за ним -- и чую в страхе,
Что прозреваю в мир, тогда впервые
Открывшийся очам моим духовным...
Он говорит о Вере, о Надежде,
И о Любви, и о загробной жизни
И сам как бы на рубеже земного
Стоит, вперяя взор открытый в Вечность...
И у меня в восторге бьется сердце,
И отдаюсь я весь святому старцу,
И странствовать иду за ним по свету...
По манию жезла его повсюду
Из глубины времен миры выходят...1
Таинственный Восток разоблачился --
Та даль веков, когда между людьми,
Прияв их образ, странствовали боги,
Их посвящая в тайны искупленья, --
Та даль веков, когда богатыри,
Как первые избранники из смертных,
Вступали в бой со злобной силой мрака
И обществам в основу полагали
Служенье духу и предвечной правде...
От Индии и от пустынь Турана,
От вечного Голгофского креста,
Сквозь темный мир Европы феодальной --
К горящему меня привел он граду2...
Я увидал средь пламени и дыма,
Порою разрывавшихся от вихря,
Кремлевские белеющие стены.
"Вот,-- он сказал,-- вот жертва искупленья,
Пред коей выше -- только крест Голгофский!
Мы принесли ту жертву всем народом,
Да тленные сокровища искупят
Сокровища, которые прияли
С Евангельем в свой дух мы с дня крещенья
И множили веками бед великих, --
Сокровища, которыми в народах
Отличена и создалась Россия!
Пади ж пред ней, пылающей Москвой!
Ее святынь уразумей глаголы!
Пади пред ней, благодаря Творца,
Что жребий дан тебе ее быть сыном!
Моли Творца, чтоб и свою крупицу
Ты в общее принес бы достоянье,
Для высшего приготовляясь мира!
Здесь свято долг свой на земле исполни, --
Да общим всех трудом на благо ближних,
Проникновеньем сердца благодатью
И просветленьем разума любовью
Рассеется господство лжи -- и будет
Мир на земле, благоволенье в людях
И прославленье здесь и в вышних Бога!"
Великий старец! Он свою "крупицу"
Принес и, светлый, в мир переселился,
В который здесь, как бы сквозь тонкий завес,
Уж прозревал душою детски чистой...
И на Руси недаром прозвучали
Его слова... Нет!.. Падали, как зерна,
Они в сердца, уготовляя их
К великому... И между посвященных
Им отроков и тот был -- кроткий сердцем, --
Кого Господь благословил на деле
Осуществить во благо миллионов
Учителя высокие заветы...
1883
Я. П. ПОЛОНСКИЙ
34. ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ ЯНВАРЯ
Две Музы на пути его сопровождали:
Одна -- как бы ночным туманом повита,
С слезою для любви, с усладой для печали,
Была верна, как смерть, прекрасна -- как мечта;
Другая -- светлая, -- покровы обличали
В ней девы стройный стан; на мраморе чела
Темнел пахучий лавр; ее глаза сияли
Земным бессмертием -- она с Олимпа шла.
Одна -- склонила путь, певца сопровождая
В предел, куда ведет гробниц глухая дверь,