деле думает, что я ничем не занимаюсь, кроме театра. Я пришел просить его о
выдаче мне студенческого аттестата, а он свое: "А больше учиться-та не хочешь?"
-- "Не хочу, Антон Антоныч". -- "Как Митрофанушка-та: не хочу учиться, хочу
жениться?" -- "Хочу, Антон Антоныч". -- "Небось туда же в дармоеды-та, в
иностранную коллегию?" -- "Туда и отправляюсь, Антон Антоныч". -- "Ректора-та
попроси, а я изготовить аттестат велю. А новые стихи-та Жуковского знаешь?" --
"Знаю, Антон Антоныч". -- "Ну-ка прочитай-ка".
...Поэзия, с тобой
И скорбь и нищета теряют ужас свой!
В тени дубравы, над потоком,
Друг Феба с ясною душой
В укромной хижине своей,
Забывший рок, забвенный роком,
Поет, мечтает -- и блажен!
И кто, и кто не оживлен
Твоим божественным влияньем?
Цевницы грубыя задумчивым бряцаньем
Лапландец, дикий сын снегов,
Свою туманную отчизну прославляет
И неискусственной гармонией стихов,
Смотря на бурные валы, изображает
И хладный свой шалаш, и шум морей,
И быстрый бег саней,
Летящих по снегам с оленем быстроногим.
Счастливый жребием убогим,
Оратай, наклонясь на плуг,
Влекомый медленно усталыми волами,
Поет свой лес, свой мирный луг,
Возы скрыпящи под снопами
И сладость зимних вечеров,
Когда, при шуме вьюг, пред очагом блестящим,
В кругу своих сынов,
С напитком пенным и кипящим,
Он радость в сердце льет
И мирно в полночь засыпает,
Забыв на дикие бразды пролитый пот...3
"Полно-та, полно-та! -- вскричал мой Антонский, развеселившись, -- уж
вижу, что знаешь. Когда успеваешь выучивать-та? все с актерками танцуешь-та!"
-- "Я стихов не учу, Антон Антоныч, сами в память врезываются". <...>
ДНЕВНИК ЧИНОВНИКА
1807
24 марта, воскресенье. <...> Но что больше удивляет меня, что почти все
эти господа здешние литераторы4 ничего не читали из сочинений Мерзлякова и
Жуковского, и вот тому доказательство: за ужином А. С. Шишков сказывал, что
Логин Иванович Кутузов читал ему Грееву элегию "Сельское кладбище",
переведенную братом его Павлом Ивановичем5, и Шишков находит перевод
очень хорошим и близким к подлиннику. Я заметил, что Павел Иванович перевел
эту элегию после Жуковского, которого перевод несравнительно превосходнее.
"Не может быть!" -- возражал Александр Семенович. "Говорю сущую правду, --
отвечал я, -- и, если угодно, прочитаю ее вам когда-нибудь, чтоб вы могли
посудить сами: я знаю ее наизусть". -- "Так, пожалуйста, нельзя ли теперь?" --
подхватил нетерпеливый Гаврила Романович6. И вот я прочитал во всеуслышание
всю элегию от первого до последнего стиха, стараясь, сколько возможно,
сохранить всю прелесть мелодических стихов нашего московского поэта. Когда я
кончил, все смотрели на меня как на человека, отыскавшего какую-нибудь
редкую вещь или нашедшего клад; элегию хвалили, но вместе удивлялись и моей
памяти: я сказал, что стихи Жуковского сами невольно врезываются в память,
между тем как стихи П. И. Кутузова запомнить очень трудно.
Эта выходка стоила мне, однако ж, дорого: меня обнесли винегретом,
любимым моим кушаньем.
Комментарии
Степан Петрович Жихарев (1788--1860) -- переводчик, театрал,
мемуарист, автор "Записок современника" и "Воспоминаний старого театрала".
Учился в Университетском благородном пансионе (1805--1806), служил в
коллегии иностранных дел, впоследствии сенатор и действительный тайный
советник.
Первое знакомство Жихарева с Жуковским относится к 1805 г., когда
Жихарев поступил в Благородный пансион, а Жуковский жил в доме его
директора, своего бывшего наставника А. А. Прокоповича-Антонского. О встрече
в доме Антонского говорится в "Записках современника". Особенно близким и
регулярным общение Жихарева и Жуковского стало позже, в период организации
и деятельности литературного общества "Арзамас" (1815--1818). Жихарев
присутствовал на премьере комедии А. А. Шаховского "Липецкие воды" 23
сентября 1815 г. Выпады Шаховского против Жуковского послужили поводом к
созданию "Арзамаса", а Жихарев под прозвищем Громобой был принят в члены
общества 29 октября 1815 г., на втором ординарном заседании (Арзамасские
протоколы, с. 97--101).
В 1816--1818 гг. Жихарев -- постоянный корреспондент Жуковского. "Но
куда бы ты ни поехал и где бы ты ни сидел, люби меня по-старому, по-
арзамасски, как я сам тебя люблю", -- писал Жуковский Жихареву в 1816 г.
(ПЖкТ, с. 154). Позднее отношения Жихарева с арзамасцами осложнились в связи
со злоупотреблениями Жихарева в денежных делах А. И. Тургенева, который