Папа ночью не приехал, он позвонил и сказал, что остается с ночевкой. Утром я узнав расписание приема, направилась в больницу. Я должна знать, что происходит!
На КПП больницы, тучная женщина выдала мне пропуск и бахилы, я бегом скинула куртку и сдав ее в раздевалку, понеслась на нужный этаж и в нужную мне палату. Я тихонько приоткрыла белую дверь. Она протяжно скрипнула пропуская меня во внутрь. На кушетке лежала мама, на ней была кислородная маска. Казалось, что она спит. Папа сидя спал на подоконнике. В палате было четыре койки, но кроме мамы больных здесь не было. Я медленно подошла к ней и взяла за руку. Ресницы мамы трепыхнули, и она открыла свои зеленые глаза... Белки ее глаз были желтые... Только сейчас, посмотрев на ее мягкую руку, я заметила, что и некогда смуглая кожа мамы приобрела грязно-желтый оттенок. Я подняла на нее полные слез глаза и прошептала:
- Прости, мамочка...
Из ее глаза скатилась слеза. От моего голоса проснулся отец.
- Аня, - проговорил он.
- Да, пап. Я уже пришла.
- Я скоро вернусь, - сказал отец и вышел из палаты. Его походка и вид говорили о беспокойстве и измотанности.
- Мам, ты как? - спросила я маму, когда дверь за папой закрылась.
- Анют, мне сказали, что это печень, - тихо-тихо произнесла мама.
- Это лечится?
- Поддерживается...
- Мамуль, ты не против, я поговорю с твоим врачом? Может посоветует что-нибудь.
- Конечно, котенок, поговори, - ответила мне она и снова прикрыла глаза.
Я словно на ватных ногах вышла из палаты. Оглядевшись по сторонам пошла искать ординаторскую.Найдя нужную мне дверь, я постучала, после слова «войдите», толкнула ее и шагнула в кабинет. В нем сидели две женщины.
- Я дочка Натальи Морозовой, можно узнать, кто ее лечащий врач? - громко спросила я.
- Это я, - ответила черноволосая женщина с бейджиком, на котором было написано: «Нестерова Екатерина Александровна».
- Вы что-то хотели?
- Да. Я хочу узнать диагноз мамы и что с ним делать, - как можно серьезней спросила я. Ведь мне всего тринадцать и в этом возрасте людям сложно меня серьезно воспринимать.
- У нее цирроз печени. Нам не известно какой, не поддается анализу... а что делать... Цирроз смертельная болезнь, дорогая, - медленно проговорила врач. - Готовиться...
- Может нам перевести ее в другую больницу? Как ей помочь?!
- Кроме пересадки печени, здесь ни чем не поможешь.
Я вышла из ординаторской. Меня трясло. Мысль о том, что мне придется расстаться с мамой сводила меня с ума. Мне казалось, что удача отмеренная мне, резко закончилась, превратив мою жизнь в ад. Мой лимит везения исчерпан. Опустошенная я пришла к маме.
- Ну, как? - слабо спросила она.
- Мне сказали, что у тебя неплохие анализы, думаю все наладится, - врала я.
Мне так тяжело было смотреть на нее. Капилляры на щеках полопались, за время моего отсутствия ей поставили капельницу и теперь в ее вене торчала игла. Мамины красивые волосы прилипли к ее потному лбу. Обветренные губы потрескались и кровавые полосочки обрамляли ее губы. Не в силах больше смотреть на маму, я попрощалась сказала, что зайду после тихого часа.Выйдя из палаты я встретила папу.
- Ты в курсе? - спросил он.
Я молча кивнула. Я боялась при слове цирроз зарыдать в голос. Отец видя мое состояние, погладил меня по голове и велел идти домой.
Дома мне не было покоя. Сначала от расспросов беспокойной бабули, потом от нахлынувших мыслей. Маньяк не просто отошел на второй план, а вообще пропал из моих мыслей, будто и не было никакого нападения. Весь день я не отвечала на звонки и смс от друзей и Глеба. После обеда пришел папа и запретил мне сегодня еще раз идти в больницу, сказав, что маме будут делать множество анализов и что я буду только мешать. Я видела в глазах отца то, что мне не сказала эта Нестерова. При смерти. Мама была при смерти.
Про школу никто даже не вспомнил: ни я, ни бабушка, ни папа. Она стала второстепенной и в данной ситуации ненужной. Еще не хватало, чтобы я в таком состоянии пришла в школу. Пугать одноклассников и учителей своим видом?