Пашка поднялся с пола, на котором мы сидели, а я еще совсем недавно лежала, и, подойдя к железной двери, забарабанил в нее руками.
- Отец! Открой! Ане нужны лекарства, иначе она умрет!
Паша кричал эти слова несколько минут, пока вовсе не охрип. Но в замочной скважине зашевелился ключ.
Похититель был по-прежнему в маске, и взгляд его серых, как бетонный стены, что окружали нас, глаз, выражал холод и презрение к сыну.
- Что надо? – глухо спросил Он.
- Аня заболела. Ей нужны антибиотики, она может умереть. Представляешь, как это будет нелепо? Золотой медведь будет на подходе, а она сдохнет в самый ответственный момент, - зло сощурив глаза, произнес Пашка.
Таких слов я от него явно не ожидала. Ведь он просто мальчишка, мой ровесник. Но видимо по-своему взрослый…
Похититель бросил на меня безразличный взгляд, но заметив мои кранные от высокой температуры щеки, понял, что Паша не лжет.
- Будут лекарства. А ты, - Он выразительно посмотрел на сына, - вылечишь ее. Отвечаешь головой! – гаркнул и вышел, снова заперев нас.
- Хоть так, - грустно улыбнулся Паша.
- Спасибо, - я с благодарностью посмотрела на Пашку еще слезящимися глазами.
Дверь вновь открылась. Похититель стоял в дверном проеме, наставив на сына пистолет.
- Сейчас идете в камеру этой, - Он кивнул на меня, - а к вечеру я принесу лекарства, - с неприязнью высказался маньяк и отошел в сторону, освобождая нам выход. – Дернетесь – пристрелю.
Паша взял меня за руку и вывел из пыточной. Дальше повел уже знакомым маршрутом до моей камеры.
Дверь нашего нового-старого места заточения была открыта. Мы вошли, и похититель нас опять запер.
Одноклассник отпустил мою руку.
- Иди ложись, попробуй поспать, - скомандовал он.
- Но…
- Никаких но! Иди спать!
Закатив глаза, я направилась к койке и легла на нее. Горло драло изнутри, словно я проглотила щетку по металлу. Пашка присел на кровать рядом со мной.
- Скажи, что ты чувствуешь?
- Кружится голова, холодно и горло адски болит.
- Я не об этом… Ты ведешь себя не характерно для похищенной девочки-подростка. Слишком смелая и, честно сказать, абсолютно безрассудная. Ты боишься Его, но не трепещешь. Тебе больно, но ты не кричишь. А еще ты откуда-то берешь силы подбадривать меня – сына твоего похитителя. Я ведь помогал Ему… - Пашка невидящим взглядом уперся в стену.
- Паш, я не верю, что Он оставил тебе выбор. Но даже так, ты пытался помочь мне, рискуя собой. Хватит винить себя в том, что вытворяет твой отец. Ты лучше Него. Ты не такой.
Одноклассник горько усмехнулся.
- А если нет? Что если я вырасту и тоже похищу человека, стану таким же жестоким?!
- Ген похищения не передается по наследству, - попыталась пошутить я и изошлась кашлем.
Паша все это время внимательно смотрел на меня, и когда кашель затих, сказал:
- Мокрый кашель. Нужно будет сироп вытребовать у Него.
Я промолчала и продолжила разглядывать серую бетонную стену. И даже не заметила, как провалилась в сон.
***
Открыв глаза, я увидела яркое, голубое небо. Этот прекрасный небосвод насторожил меня, и я резко села. Изумление накрыло меня с головой. Я находилась на крыше родной стройки, и рядом лежал Глеб в солнечных очках, с голым торсом и в коротких шортах и, судя по его довольной улыбке, загорал. Да, лето было в самом разгаре.
- Глеб?
- Да, радость моя, - слегка лениво отозвался парень.
- Что мы здесь делаем? – настороженно спросила я.
- Анют, вообще-то, мы отмечаем мой день рождения, отдыхаем и загораем. Ты же вон, в купальнике, - отозвался Глеб.
- А какое сегодня число? – я нервно сглотнула, чувствуя себя сумасшедшей.
Глеб сел, снял солнечные очки и с удивлением посмотрел на меня. А я, кажется, начала тонуть в его ангельски-голубых глазах. Как же я скучала по нему.
- Двадцать второе июня. Мне сегодня исполнилось двадцать лет. Тебя что, Андрюха напоить успел, да?
- Н-нет… Просто напекло голову, я попыталась изобразить улыбку.
Глеб положил руку мне на макушку и поцеловал в нос.
- И правда, напекло. Пойдем домой. Там небось твоя мама уже пирогов напекла, она мне обещала, - весело подмигнул парень.
- Мама? – хрипло спросила я.
- Ну не папа же. Анют, пойдем, а то твое состояние начинает меня пугать.
Глеб поднялся и подал мне руку. Я неуверенно протянула ему свою ладонь и вмиг оказалась в его объятиях. Он поцеловал меня в щеку, и я, начав таять, крепко обняла его в ответ и прошептала: