Проведя в пути много дней, спотыкаясь от усталости и голода, Кестер добрел до крестьянского дома, расположенного недалеко от глухого, дремучего леса. У ворот он заметил фермера и решил попросить кусок хлеба, ибо живот его будто пронзали кинжалом. Фермер, в сущности, не был человеком, лишенным сострадания, но, к несчастью для Кестера, в тот день у него случилась беда: от какой-то неизвестной напасти полегли все его овцы, посему им незамедлительно овладели и страх и трепет, ведь теперь он не знал, чем будет кормить свою семью и платить налоги. А тут еще этот жалкий оборванец требует от него помощи и смотрит, смотрит на него с такой мольбой. Фермер брезгливо отпихнул Кестера и отвернулся. Кестер не сдавался – и когда фермер увидел, что запястье его сжимают тощие, костлявые пальцы, пред мысленным взором его возникли такие жуткие картины, что он чуть было не закричал. И тогда он схватил Кестера за локоть и потащил в сторону леса. Там фермер что было мочи толкнул беднягу в густые заросли, и Кестер упал и даже не пытался встать, и только неотрывно, с безысходным отчаянием глядел на удаляющуюся фигуру. Внезапно Кестер почувствовал, как раскаленная игла вонзилась ему в бедро, а затем последовал еще один болезненный укол, и еще, и еще, казалось, сотня таких же…
Целый осиный рой мстил Кестеру за свое раздавленное гнездо, и Кестер не помнил, как выбрался из этого жужжащего адского облака, не помнил, как оказался у ручья и, жадно глотая ртом воздух, пытался зачерпнуть воды в ладонь, чтобы хоть немного охладить тот жар и зуд, коими объят был весь его организм. Жар сменялся ознобом, судорогами сводило конечности, а к горлу подкатывала тошнота. В какой-то момент Кестер подумал, что умирает. «Господи, – онемевшими губами прошептал он, – за что? За что же ты так мучаешь меня? И сколько еще будет продолжаться эта мука? Умоляю, избавь… убей меня, ибо я не могу больше так страдать», – и в ту же секунду потерял сознание…
Очнулся несчастный вечером, в сгущающихся сумерках, по-прежнему охваченный болью и дрожью. Внезапно он услышал шорох и легкий треск веток и подумал, что, должно быть, какое-то хищное животное подбирается к нему, ведомое охотничьим инстинктом. Кестер повернул голову и устремил свой взгляд в том направлении, откуда нечто неосязаемое вот-вот должно было облечься в медведя или волка, но вместо этого из темноты появился человек или кто-то похожий на оного. Как ни пытался, Кестер не мог разглядеть его лица. Он видел лишь высокий силуэт, фигуру, полностью скрытую плащом. Остановившись в нескольких метрах от Кестера, Темная Личность заговорила глухим мужским голосом.
– Зачем ты звал меня? – спросил она.
– Я не звал тебя, – прошептал Кестер, памятуя о том, что не обращался к кому-нибудь кроме Господа, на которого, по его представлениям, странная фигура совершенно не походила. И тут же подумал: «Быть может, в бреду?»
– Да, да, именно в бреду ты и звал меня, Кестер, – читая его мысли, ответствовала Темная Личность.
– Может быть, если ты поможешь мне избавиться от боли, если поможешь умереть быстро, кем бы ты ни был, я буду, я буду очень… и я…
– Да, это в моей власти, – перебила его Темная Личность. – Но, Кестер, – и сделала паузу, – подумай, действительно ли так страшна твоя боль? Настолько ли велико отчаяние? Уверяю тебя, случаются испытания и похуже. Быть может, ты хочешь оставить все как есть? Терпеть и ждать?
Кестер замотал головой.
– Нет, нет, я не вынесу, не вынесу… – прошептал он.
– Тогда могу ли я предложить тебе кое-что другое, кое-что вместо смерти? Новую жизнь, например? Еще одну, в которой ты снова обретешь здоровье, силу, красоту и имя. Ты снова станешь тем, кем был, когда взял в руки тяжелый меч и отправился на войну. Ты сможешь вернуться в свои владения, а также, если захочешь, получить новые. У тебя будет достаточно власти, чтобы, не оглядываясь на закон, творить то, что тебе заблагорассудится, и отомстить всем своим врагам. И не каждый человек, даже очень смелый, рискнет противостоять тебе. Твои подданные будут преданы и покорны, а женщины… женщины падут пред тобою влюбленные, и вряд ли встретится среди них хоть одна, что не станет твоею рабыней.
Кестер слушал эту речь и не мог поверить в то, что нарисованная Темной Личностью картина когда-либо сможет воплотиться в жизнь. Он думал, что это какая-то новая, изощренная пытка – пытка фантазией, пытка надеждой – или странная, с неизвестными ему правилами и, возможно, очень опасная игра, которая, однако, была интересна Кестеру и нравилась уже только тем, что отвлекала от страшной действительности.