Я попытался встать на колени.
— Сидеть! На месте!
Я снова сел и уставился на мертвого юношу.
— Я не хотел этого... — простонал я.
— Слишком поздно приходит раскаяние! И что вы за животное... Учинить такое над подростком!
Я прислонился к кровати и начал громко всхлипывать. В моем состоянии это было легко сделать. Если бы коп не был таким молодым, я бы и не пытался его разыграть. Более опытный наверняка уже привык к людям, которые выглядят удивительно жалко, и просто не обратил бы на это внимания. Но этот коп был еще слишком молод. Он постеснялся смотреть на плачущего мужчину и стыдливо отвернулся... И в тот же миг я швырнул ему на голову одеяло, лежавшее на кровати, и оно обвилось вокруг его головы. Грянул выстрел из его револьвера, и пуля впилась в матрас рядом с моей головой. Я вскочил и выпрыгнул из комнаты еще до того, как он успел сбросить с головы одеяло.
Лестницу я использовать не мог — старший коп, вероятно, слышал выстрел и сразу же выскочил из машины. Я помчался по коридору и взлетел на приставную лестницу. Молодой коп уже выскочил вслед за мной и вторично выстрелил, когда я уже закрывал за собой люк на крышу. На этот раз меня спас тусклый свет в коридоре. Пуля просвистела возле меня и ударилась о стену.
Я осмотрелся, выискивая, чем бы я мог заблокировать люк, но ничего подходящего не обнаружил. С ночного неба падал снег, и вся крыша была покрыта им. Я лихорадочно огляделся, и все же неуверенно двинулся по заснеженной крыше.
Достигнув конца крыши, я перепрыгнул на соседнюю. Позади меня открылась дверца люка. Я сразу скользнул в сторону. Крыша более высокого дома скрывала меня от взоров полицейского, который уже вылез на крышу. В нормальных условиях тут было бы нетрудно найти какое-нибудь укромное местечко, но только не при этом снеге. Им достаточно было просто идти по моим следам. Я должен был как можно скорее исчезнуть с крыши!
Я добежал до края крыши и внимательно посмотрел вниз. Нет, дорога здесь не проходила, а пять секунд было потеряно. Я помчался в противоположном направлении, протиснулся между рядами труб, обежал клетки с голубями и добрался до лестницы. Но она вела не вниз, она вела на крышу соседнего дома, который был выше на целый этаж.
Я оглянулся и увидел вдали полицейского, шедшего по моим следам. Я схватился за железную перекладину. От моего прикосновения посыпалась ржавчина. Будем надеяться, что она меня выдержит. Лестница значительно прогнулась, но выдержала. Когда я соскочил с последней перекладины на крышу, коп снова выстрелил. Но на таком расстоянии и в такую погоду это была напрасная трата патронов.
Я нагнулся и посмотрел вниз: полицейский был на крыше один. Я подумал, а где же второй, и сразу все понял. Разумеется, он сидит в машине и вызывает подкрепление. Через несколько минут весь этот район будет кишеть копами в машинах, оборудованных прожекторами, пулеметами и слезоточивым газом.
Я выругался и обежал вокруг трубы — мне оставался один путь: на крышу соседнего дома, которая вела косо наверх. С обеих сторон темнела бездна в восемь этажей, обратного пути не было. Между крышами был проем в полтора метра шириной. Я вытянул ногу и нащупал на косой крыше водосточную трубу. Наощупь она казалась прочной. И я был вынужден доверить ей свою жизнь. Я оттолкнулся на соседнюю крышу. К этому времени уже были слышны завывания полицейских патрульных машин.
Неожиданно я заметил слуховое окно, быстро открыл его и спрыгнул на чердак. И как раз вовремя, так как в следующую секунду прожектор уже осветил крышу дома.
Моим глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Я подбежал к лестнице и начал спускаться по ступенькам. Большинство дверей, мимо которых я пробегал, были или просто приставлены к лестнице или к стене, или вырваны. В комнатах никого не было. Судя по всему дом этот уже был выселен и предназначался на слом. Выходит, этот дом мне ничем не поможет. Он был непригодным местом для того, чтобы спрятаться. Они знали, где я, примерно, нахожусь, и рано или поздно окружат меня. Единственная возможность ускользнуть отсюда заключалась в быстроте — надо было выскочить из дома до его блокирования. Я добрался до первого этажа, не встретив ни одного полицейского. Маленькая железная дверь протестующе заскрипела, когда я открыл ее. Она выходила в переулок, окруженный стенами, не имеющими окон. С одной из сторон находился тупик. С другой стороны этот переулок выходил на поперечную улицу. Я направился в ту сторону. С каждой секундой я ощущал все большую и большую усталость. Ведь я не спал уже сорок восемь часов.
Наконец, я добрался до улицы и осторожно выглянул. У тротуара, как раз в этот момент, остановилась полицейская машина и из нее вылезли четыре копа. Значит, и тут путь к бегству перекрыт. Я рванул обратно. Когда я вновь вошел в дом, я услышал чей-то возглас:
— Посмотрите-ка! А тут кто-то проходил!
Они обнаружили мои следы. Мой страх оказался сильнее усталости. Я посмотрел через прихожую одной из квартир, двери которой были открыты. Там находились две маленькие комнаты. Единственное окно находилось в конце второй комнаты и выходило на земельный участок. Двери подвала зияли темнотой. Вокруг лежала щебенка и всякий строительный мусор. Вход в подвал находился метрах в трех подо мной. Когда в доме раздался топот сапог, я больше не раздумывал и спрыгнул вниз...
Я больно ударился о груду кирпичей, покрытых снегом, потерял равновесие и упал на четвереньки. На мгновение все завертелось у меня перед глазами, но в следующий миг я уже поднялся, услышав, как надо мной перекликались полицейские. Я помчался дальше... Вот конец подвала. Я повернул в сторону улицы. Внезапно вспыхнул еще один прожектор: его слепящий свет упал на дверь подвала. Я помчался к противоположной стороне улицы. Там тоже вспыхнул прожектор. Они оба освещали местность.
Один из полицейских, высунувшись из окна, начал в меня стрелять. Из-за одного из прожекторов застрочил пулемет. С другой стороны также раздались выстрелы. Я спрятался за остатками стены, но и здесь я тоже не буду в безопасности. ПАЛАЧИ!!! Правда, выстрелы смолкли, но прожекторы продолжали прочесывать пустырь и подбирались ко мне все ближе и ближе. Наконец, мне удалось проскользнуть в подвал, но я понимал, что он может оказаться для меня ловушкой.
Повсюду были копы, и пути на свободу не было. Скоро они залезут в подвал для моих поисков. Если меня поймают, все будет кончено, ибо если мне не удастся бежать и найти Нину, которая дала бы показания в мою пользу, меня можно было считать погибшим.
Я в отчаянии огляделся и внезапно заметил в конце подвала трубу, торчащую между фундаментом и стеной. Это был бывший водосток, уже длительное время не работающий. Трудно было сказать, куда он меня приведет и не перекрыли ли они его где-нибудь посередине. Если это так, то я попаду в ловушку и сам себя закупорю.
Луч прожектора скользнул по двери и окнам подвала. У меня не оставалось выбора — я нагнулся и полез в трубу. Метров десять я полз в темноте прямо по трубе, потом я почувствовал, что труба сворачивается налево.
Я протиснулся через этот поворот. Было темно, и мне приходилось руками нащупывать себе дорогу. Еще метров через двадцать труба пошла вниз, но не сразу, а постепенно.
Я остановился. Откуда-то издалека до меня донесся слабый шум текущей воды. Спускаться туда у меня не было никакого желания, но и обратной дороги тоже не было. Оставаться на месте также не было смысла. Через несколько минут они найдут мои следы на снегу, войдут в подвал и поползут вслед за мной с фонарями и револьверами. Здесь уж они не промахнутся...
Плотно сжав губы, я начал спуск. Через какое-то время он стал еще более крутым, а еще позже стал таким крутым, что я должен был упираться в стенки трубы, чтобы не соскользнуть вниз в журчавшие воды. Журчание, казалось, доносилось теперь со всех сторон.