Франклин Кларк как будто чуть-чуть растерялся.
— Ну, ладно, — проговорил он, заглядывая в свою книжку, — как-никак мы начинаем. Первое. Мисс Барнард — и мисс Хигли. Второе. Мистер Фрейзер — и мисс Хигли. Третье. Дети в Андовере. Четвертое. Объявление. Я не возлагаю больших надежд ни на один из этих пунктов, но все-таки мы будем действовать, а не просто ждать.
Франклин поднялся со стула, и через несколько минут собрание было закрыто.
Глава XIX
«В ШВЕЦИИ ЛИШЬ…»
Пуаро вернулся на свое место и сел, мурлыча что-то себе под нос.
— Жаль, что она так сметлива, — пробормотал он.
— Кто?
— Мэган Барнард. Мадемуазель Барнард. «Слова!» — выпалила она. Сразу поняла, что мое ораторство ничего не стоит. Остальные приняли все за чистую монету.
— По-моему, ваша речь звучала очень правдоподобно.
— Вот именно — правдоподобно, как раз это-то она и подметила.
— Значит, вы сами не придавали значения тому, что говорили?
— То, что я сказал, можно было бы выразить одной фразой. Я же повторял одно и то же, и никто, кроме мадемуазель Мэган, этого не заметил.
— Но зачем вы это делали?
— Просто, чтобы как-нибудь начать. Чтобы внушить им всем мысль, что их ждет какая-то работа, просто, чтобы завязать разговор.
— Итак, вы не верите, что хоть один из намеченных пунктов что-нибудь даст?
Пуаро усмехнулся.
— О, это всегда может случиться! Среди трагедии начинается комедия.
— Что такое?
— Житейская драма, Гастингс! Подумайте немного. Простая житейская трагедия сводит вместе три группы разных людей. И сейчас же начинается вторая драма — совсем особняком. Помните мое первое дело в Англии? Как давно это было! Я свел двух любящих очень простым средством: арестовал одного из них по обвинению в убийстве. Никакими другими средствами их нельзя было помирить. Среди смерти, Гастингс, кипит жизнь! Кстати, я не раз замечал, что убийство — отличная сваха.
— Ну, это уж слишком! — возмутился я. — Я убежден, что ни один из этих людей не думает ни о чем, кроме…
— Ах, мой дорогой друг, а вы сами?
— Я?
— Ну да, проводив их, вы вернулись в комнату напевая.
— Напевать можно, не имея никаких задних мыслей.
— Безусловно. Но мелодия выдала ваши мысли.
— Неужели?
— Да. Напевать очень опасно: можно случайно выдать свои бессознательные мечты. Если я не ошибаюсь, эта песенка родилась в дни войны.
И Пуаро запел невыносимым фальцетом:
— Что могло бы лучше обличить вас? Но мне кажется, что блондинка берет верх над брюнеткой!
— Право же, Пуаро!.. — воскликнул я краснея.
— Это вполне естественно. Разве вы не заметили, как внезапно вспыхнула симпатия между Франклином Кларком и мадемуазель Мэган? Как он смотрел на нее? И как это рассердило мадемуазель Тору Грей? А Доналд Фрейзер…
— Пуаро, — перебил я, — вы неисправимо сентиментальны!
— Вот уж в чем меня меньше всего можно упрекнуть! Это вы сентиментальны, Гастингс.
Я собирался горячо оспаривать это утверждение, но тут дверь отворилась — и к моему удивлению, в комнату вошла Тора Грей.
— Простите, что я вернулась, — ровным голосом произнесла она. — Но мне хотелось бы кое-что сказать вам, мосье Пуаро.
— Пожалуйста, мадемуазель, прошу вас, садитесь.
Она села и помолчала, точно собираясь с мыслями.
— Дело вот в чем, мосье Пуаро. Говоря обо мне, мистер Кларк только что деликатно сказал вам, что я покинула Коумсайд по собственному желанию. Он добрый и тактичный человек, но, в сущности, дело обстоит совсем не так. Я собиралась остаться — там еще непочатый край работы с коллекцией сэра Кармайкла. Но леди Кларк пожелала, чтобы я уехала. К ней нужно отнестись снисходительно: она очень больна, и ум ее несколько затуманен теми лекарствами, которыми ее пичкают. Она стала подозрительной и капризной. Почему-то она невзлюбила меня и потребовала, чтобы я покинула дом.
Я не мог не восхищаться мужеством девушки. Тора Грей не пыталась истолковать факты желательным для себя образом, как поступили бы многие на ее месте, а с удивительной прямотой сразу изложила обстоятельства своего ухода. Она растрогала меня, и я сочувствовал ей всей душой.
— Вы прекрасно поступили, придя к нам и рассказав, как было дело! — сказал я.
Она слегка улыбнулась.
— Всегда лучше держаться правды. Я не хочу прятаться за рыцарские качества мистера Кларка. Он удивительно благородный человек!