— Мой друг Гастингс однажды рассказал мне, что в молодости ему случалось играть в игру под названием «Правда». Суть игры в том, что каждому по очереди задают три вопроса и на два из них нужно ответить чистую правду, а на третий можно и солгать. Само собой разумеется, что вопросы задаются самые нескромные. Но прежде чем приступить к игре, каждый должен торжественно поклясться, что будет говорить «Правду, только правду и ничего, кроме правды».
Пуаро остановился.
— И что же? — спросила Мэган.
— Так вот, я хочу поиграть в эту игру. Только мне не нужно задавать три вопроса, хватит и одного. Один вопрос — каждому из вас.
— Пожалуйста, — нетерпеливо отозвался Кларк. — Мы готовы ответить на любые вопросы.
— Нет, я хочу, чтобы вы отнеслись к этому более серьезно. Поклянетесь ли вы все говорить правду?
Он сказал это так торжественно, что все другие, хотя и были озадачены, тоже приняли торжественный тон и поклялись говорить правду.
— Тогда сейчас же и начнем! — сказал Пуаро.
— Я готова, — сказала Тора Грей.
— А, дорогу дамам? На этот раз, пожалуй, это было бы невежливо. Мы начнем с мужчин.
Он обратился к Франклину Кларку:
— Скажите, мистер Кларк, какого вы мнения о дамских шляпах, которые этим летом носили в Аскоте?
Франклин Кларк вытаращил глаза.
— Это шутка?
— Конечно нет.
— Это действительно ваш вопрос ко мне?
— Да.
Кларк усмехнулся:
— Ну что ж, мосье Пуаро, хотя я в этом году не был в Аскоте, но, судя по тем шляпкам, которые я видел на дамах, проезжавших в машинах, они были еще курьезнее тех, что носили в прошлые годы.
— Причудливее?
— Предел причудливости!
Пуаро улыбнулся и посмотрел на Доналда Фрейзера.
— Когда у вас был отпуск в этом году, мистер Фрейзер?
Теперь настала очередь Фрейзера вытаращить глаза.
— Отпуск? В первые две недели августа.
В его лице внезапно что-то дрогнуло. Я догадался, что вопрос Пуаро вызвал у него воспоминание о любимой девушке. Однако Пуаро, по-видимому, не обратил на ответ юноши большого внимания. Мой друг повернулся к Торе Грей, и я уловил какую-то перемену в его голосе — он стал напряженным. Вопрос прозвучал резко и четко:
Мадемуазель, в случае смерти леди Кларк вы вышли бы замуж за сэра Кармайкла, если бы он попросил вашей руки?
Девушка вскочила со стула.
— Как вы смеете задавать мне такие вопросы? Это… Это оскорбление!
— Возможно. Но вы поклялись говорить правду. Да или нет?
— Сэр Кармайкл был необыкновенно добр ко мне. Он смотрел на меня почти как на родную дочь. И я питала к нему нежную признательность.
— Простите, мадемуазель, но вы не ответили мне: да или нет?
Тора колебалась.
— Конечно я отвечу: нет!
Пуаро не стал больше говорить об этом.
— Благодарю вас, мадемуазель, — сказал он и обратился к Мэган Барнард.
Девушка побледнела. Она с трудом дышала, точно готовясь к тяжкому испытанию. Голос Пуаро прозвучал, как свист хлыста:
— Мадемуазель, как вы думаете, чем кончится мое расследование? Хотите ли вы, чтобы я узнал всю правду? Да или нет?
Девушка гордо откинула назад голову. Я не сомневался в ее ответе, зная, что Мэган фанатически жаждала во всем правды.
Она ответила громко и ясно, но я не поверил своим ушам:
— Нет!
Мы все подскочили на местах. Пуаро подался вперед, внимательно вглядываясь в лицо девушки.
— Мадемуазель, — сказал он, может быть, вы не хотите узнать правду, но — честное слово — вы умеете говорить правду.
Он направился к двери, но, что-то вспомнив, подошел к Мэри Драуэр.
— Скажите, дитя мое, у вас есть жених?
Мэри, которая все время ждала своей очереди, вздрогнула и покраснела.
— Ах, мосье Пуаро, я… я сама еще не знаю!
Пуаро улыбнулся.
— Очень хорошо, дитя мое, — сказал он и обратился ко мне: — Ну, Гастингс, нам пора в Истборн.
Машина ждала нас, и вскоре мы уже ехали вдоль берега по дороге в Истборн.
— Стоит ли спрашивать вас о чем-либо, Пуаро? — сказал я.
— Не сейчас. Делайте сами выводы из моих поступков.
Я замолк.
Пуаро, по-видимому очень довольный собой, что-то напевал. Проезжая через Певенси, он предложил остановиться и осмотреть замок. Когда мы возвращались к машине, Пуаро задержался взглянуть на ребятишек, которые пронзительными голосами и не в лад пели какую-то песенку.
— Что это они поют, Гастингс? Я не улавливаю слов.
Я прислушался и разобрал припев: