Когда мы еще были в Вене, Кэрин Риде, совершенно незнакомая мне дама, разыскала меня по телефону и сообщила, что она заведует научной редакцией Издательства Ратгерского университета, что через профессора Питера Дэя издательство получило русский текст моей книги о Лысенко, провело, как это водится во всем мире, предварительное рецензирование рукописи, заручилось положительными отзывами и готово заключить со мной договор на перевод этой книги на английсюш и издание английского варианта.
Как только мы обосновались в Коламбусе, я позвонил в издательство и тут же получил контракт на подпись. Я чуть было не подписал те, наверное, 10 страниц мелкого текста с множеством пунктов на почти мне непонятном юридическом языке, но на меня отрезвляюще подействовал звонок из Нью-Йорка пианиста Володи Фельцмана, которому я рассказал о таком замечательном подарке судьбы, как контракт на издание книги.
— Валера, а у Вас есть книжный агент? — спросил настороженно Володя.
— А что это такое — книжный агент? — переспросил я.
Володя ввел меня в курс дела, объяснив, что единственный способ обезопасить себя от возможного ущемления имущественных и прочих прав — это поручить вести свои дела (разумеется, за часть полагающегося гонорара) профессиональному юристу, специализирующемуся в данном виде деятельности.
На следующий день мы должны были лететь в Нью-Йорк с женой для какой-то очередной важной встречи, и я воспользовался этим визитом, чтобы попытаться найти агента. Еще из Коламбуса мы договорились с редактором газеты «Уолл Стрит Джорнэл» Бобом Бартли, который дважды бывал у нас дома в Москве, что встретимся во время приезда в Нью-Йорк. В ту встречу я и спросил Боба об агенте. За каких-то две минуты дело было улажено: Боб договорился с мистером Джорджем Борчардом, что завтра я приду к нему в офис в самом центре Манхэтгэна и он подпишет со мной соглашение о том, что будет представлять мои интересы. (Лишь позже я осознал, как мне помог Бартли. Дело было не только в том, что Борчард оказался одним из самых влиятельных книжных агентов в мире, но и в том, что он сам и его сотрудники знали массу подводных камней, которые любят расставлять издательства на пути издания книг, чтобы в будущем обеспечить себе максимум выгоды.)
Когда я получил испещренный замечаниями и вычеркиваниями проект контракта, исправленный Борчардом, я понял, от каких неприятностей был им спасен. Удивило меня и то, что юрист издательства, получив замечания Борчарда, не только со всеми из них тут же без всякой тени неудовольствия согласился, но даже попытался сделать вид, что он безумно рад, что такой замечательный человек заметил так много неточностей, которые издательство могло допустить, а теперь с успехом и мгновенно исправит!
Подписав договор, я должен был поспешить с приготовлением текста для издательства и начал тратить почти все время на перепечатку рукописи и в рабочие, и в вечерние часы. Дело пошло вперед, тем временем моя жена научилась работать на домашнем компьютере, и вдвоем мы продвигались успешно, но и рукопись размером более тысячи машинописных страниц была очень большой.
Книга о Лысенко вышла по-английски нескоро (хотя американское издание на русском языке появилось в следующем — 1989 году). Сначала тянули время переводчики, потом еще дольше тянуло издательство, сокращая и сокращая текст и упрощая и упрощая изложение (все это делалось в потугах завлечь читателя, хотя много важного материала было выпущено, и в целом текст был выхолощен). Читатели увидели книгу только спустя 6 лет, в 1994 году, доброжелательные рецензии на нее появились во всех крупных американских изданиях и газетах, а еще через год была опубликована вторая книга, написанная по-английски в соавторстве с моим тогдашним сотрудником Владимиром Николаевичем Пота-маном. Это была первая в мире монография о трехнитевых нуклеиновых кислотах, над которыми я работал и теоретически и экспериментально в Соединенных Штатах.
8. Поиски лучшего места работы
Разумеется, заниматься лишь перепечаткой уже написанной книги, да еще по истории науки, мне казалось неправильным. Надо было нго-то предпринимать и в самой науке. Я понимал это умом, но мне было трудно преодолеть внутренний страх перед сложностями и техническими, и моральными и поэтому я все-таки решил проверить, не повезет ли с поисками работы на кафедрах истории.
Я попробовал разузнать, нет ли в Штатах места, где бы мои знания истории науки могли открыть двери на соответствующие кафедры или в институты. В свое время моя книга об истории молекулярной генетики, изданная в 1970 году в Москве, была замечена несколькими видными специалистами по советской истории. Встречался я и с многими известными американскими историками на нескольких симпозиумах и конгрессах, посвященных истории и философии науки. Я начал звонить им и спрашивать, не помогут ли они найти работу по этой специальности, но довольно скоро понял, что прослойка этих специалистов, которая представлялась нам в Москве лишь верхушкой огромного айсберга, на самом деле чрезвычайно узка. Такого айсберга просто не существовало в природе.