— Я не знаю вообще, возможно ли это, — ответил он. — Чтобы получить теньюр, нужно выполнить, по крайней мере, три главных условия. Во-первых, успешно читать один из главных курсов на кафедре, причем читать так, чтобы студенты дали высокую оценку преподавателю. Во-вторых, получить солидный грант от какого-то из внешних ведомств, внутриуниверситетские гранты при этом во внимание не принимают. В-третьих, надо проявить себя таким образом, чтобы в университете поняли, что вас знают и уважают в научном мире.
Я тут же спросил, могу ли я приступить к чтению курса лекций, и получил малоутешительный ответ, что все курсы расписаны на полтора-два года вперед, каталоги для студентов напечатаны, и они уже уплатили деньги за, по крайней мере, ближайший семестр вперед.
— Знаете, Вэлери, есть лишь одна реальная возможность. Я могу разрешить вам читать летний курс, начните готовиться, предложите мне список лекций, примерно двадцать четыре часовых лекции, я попробую вам помочь, хотя это будет и непросто, — завершил нашу беседу завкафедрой.
Вечером я рассказал Нине о нашем разговоре. Холодок из сердца не уходил. Я понимал, что уехав на Запад, я отрезал себе пути к отступлению, но так же отчетливо представлял, насколько возросла моя ответственность перед двумя самыми дорогими для меня людьми, женой и сыном, которые поверили мне и приехали сюда, в пока еще чужую страну, где я должен всеми силами бороться за место постоянной работы.
Конечно, когда я пишу это, я не могу передать всей гаммы переживаний того времени. Порой меня охватывал страх перед будущим, иногда страх уступал надежде, а чаще всего я понимал, что как не пропали мы с Ниной в свое время, оказавшись одновременно уволенными с работы в советской стране, где условия были во сто крат жестче, так не пропадем и здесь. Мне часто приходил на ум рассказ одного из наших друзей, мастера по ремонту телевизоров в СССР, который приехал с большим семейством в США лет за семь до нас и который после приезда три или четыре раза терял работу, но каждый раз тут же находил новую. Высказывание его было полно оптимизма:
— Я не просто каждый раз быстро находил работу. Каждая новая работа была лучше предыдущей.
«Не пропаду», — внушал я себе, но всё равно убрать все корни, питавшие мой внутренний страх, не удавалось.
Примерно через месяц после столь неутешительного разговора с заведующим секретарь кафедры Джессика позвонила мне и попросила зайти срочно к Перл-мэну. Его кабинет был на том же пятом этаже, что и мой, через минуту я был на месте.
— Валери, вы хотели начать читать курс студентам? Вы еще не отказались от этой идеи? — спросил меня с ходу Фил.
— Я просто счастлив, что Вы изыскали для меня такую возможность. — ответил я.
Разговор состоялся в марте 1989 года, и я был уверен, что речь идет о летнем курсе. Поэтому вполне сдержанно и спокойно я спросил, о каком курсе идет речь и когда я должен буду начать его читать.
— Это курс молекулярной генетики для старших студентов и части аспирантов, «Молекулярная генетика 500». Первая лекция должна состояться завтра, студентов примерно 70 или 75, читать вы будете каждый день по лекции, кончите к маю. Это наш интенсивный курс. Всего 45 часовых лекций.
Видимо на моем лице проявилось что-то заметное, так как Фил улыбнулся и продолжил пояснения:
— Этот курс традиционно читал на кафедре профессор Ф. Не знаю, известно ли вам, что он тяжело болен СПИДом, болезнь перешла в крайнюю стадию, поэтому его нужно срочно заменять, курс очень важен для кафедры, все профессора уже давно разобрали положенные им часы, и для вас — это блестящая возможность проявить себя. Надеюсь, вы не испугались такой перспективы? Вы вправе избрать любой учебник, сами можете построить курс так, как хотите; вы, вероятно, понимаете, что для наших студентов будет интересно услышать лекции человека, который знает много об истории молекулярной генетики и сам принимал участие в нескольких интересных направлениях исследований.
Ошарашенный, я вышел от Фила, добрел до своего кабинета, тщательно запер дверь и набрал домашний телефон. Когда я сказал Нине, что мне дали читать курс, она радостно вскрикнула, но когда я объяснил остальные детали, радости в голосе Нины стало поменьше.
Нужно было срочно приниматься за подготовку к лекциям, а я не знал еще, по какому учебнику учить и насколько сложен будет для меня данный курс. Я вчерне представлял содержание первой лекции — рассказ об основных вехах в развитии всего комплекса молекулярно-генетических наук. Эти вещи я хорошо знал. Но завтра! Без подготовки! Осталось меньше суток!