Наш народ, то есть мы, русские... Намедни ехал на электричке из Питера в Комарово, по новому урезанному расписанию: едущие набились в вагоны как сельди в бочку — дети, собаки, старухи, тележки с поклажей, девки в обнимку с парнями... И хоть бы кто-нибудь возмутился, подал бы всхлип протеста... Только грудные младенцы орали благим матом... Народ у нас зело терпеливый. Это в свое время заметил еще Иосиф Виссарионович Сталин.
За последние годы нас, русских стало на два миллиона меньше. Предложенное Горбачевым «ускорение» обернулось ускоренным вымиранием.
Умерла в Лондоне, в возрасте восьмидесяти лет, Мария Лаврентьевна Пущина-Вильямс. Царствие ей небесное!
Что касается позитива... Ян и Джин Шерман Бог знает какими трудами, усилиями, затратами издали в Англии книжку стихов Ивана Ленькина «Сельские рассветы (Кантри даунс)»; вирши старошимского пиита переложил на английский Ричард Маккэйн, переводивший Ахматову, Пастернака, Мандельштама. Мало того, в Доме Пушкина (Пушкин Хаус) в Лондоне на 25 апреля 1995 года планируется презентация названной книги, заодно и представление... Я снесся с Иваном Ленькиным: «Ваня, поехали в Лондон, нас приглашают...» Он ответил: «Да понимаешь, у меня пенсии не хватит до Новгорода билета купить».
Моя пенсия не намного больше, но отказываться от приглашения друзей... Это как-то не по-товарищески. Я стал выкручиваться, разумеется, с помощью пригласителей. Что и как, вдаваться в детали скучно, я выкрутился, благодаря чему записал, главным образом, в Дорридже, в светелке на Уоррен Драйв, 12, мой второй визит на Острова.
21 апреля 1995 года. Дорридж. Ян принес (то есть привез) лосося килограммов на восемь, свежего, несоленого. Весь вечер Джин читала поварскую книгу (как видим, заботы англичан разнятся от наших), соображая, как лучше съесть большую рыбу (биг фиш). Лосось пойман в каком-то озере, в Шотландии. Джин спросила у меня: «Может быть, вы знаете, что с нею делать?» Когда у нас в Ладоге водились лососи, меня брали с собой рыбаки «похожать» невода, за труды мне давалась средней величины лососка, я разрезал ее повдоль спины, вынимал хребет и внутренности, вытирал рыбий трюм чистой тряпкой, внедрял снаружи и изнутри соль с сахаром: два стакана соли, один сахару — смазывал постным маслом, запеленывал в полотенце, опускал в погреб, сверху доску с гнетом. Рыба засаливалась в собственном соку, получался нежнейший балык.
Большая рыба, купленная Яном Шерманом, была разрезана с живота, выпотрошена. Я бы из нее сварил уху, пожарил бы в масле с луком, но Джин выбрала что-то другое. Посмотрим...Назавтра биг фиш оказалась запеченной в духовке.
А теперь все по порядку, хотя, собственно, для чего порядок? и вообще, к чему все подробности перемещения отдельно взятого лица из одной среды обитания в другую? Данное лицо мало приспособлено к перемещениям, как и прочие лица пенсионного возраста в эпоху реформ. Мы все более впадаем в неподвижность, дабы упокоиться наконец — закон естества. И все же по порядку: накануне отлета в Лондон ночью у меня заболел зуб, очевидно, от общих треволнений. То есть корень выпавшего, отслужившего свой срок зуба... Вместо того, чтобы должным образом приготовиться к отлету, в шесть утра я побежал искать круглосуточно работающего зубного зубодера. Такового не нашлось. Зубы (корни зубов) выдирают с девяти утра. Мой самолет в Лондон в час пятнадцать. Без четверти девять в зубоврачебный кабинет пришла русская красавица во вкусе Кустодиева, в белом халате, и вылущила мой корень зуба за милую душу. Собираться в дорогу уже было некогда. Перекосившийся от боли, похватал кое-какие вещички, засунул в сумку, поцеловал дочку Катю...
В аэропорту «Пулково», пройдя контроль, я тотчас нашел стойку с уютной дамой, торгующей за рубли, взял пятьдесят граммов бренди и повторил. Это утишило боль в моей челюсти. Я вошел в салон самолета Аэрофлота, мне было известно, что мое место в курящем отсеке, здесь, кроме меня, курящего, обосновалась пышноволосая, курносая английская девушка, наша синеглазая женщина и достопочтенного вида англичанин. Синеглазка тотчас заговорила с англичанином по-английски, повидимому не в силах долее скрывать свое англоязычие. Она спросила у сэра, чем он занимается в России — бестактный вопрос, совершенно не в правилах английского этикета. Сэр сказал, что занимается бизнесом. Второй вопрос синеглазки ни в какие ворота: “Сколько вы зарабатываете? (Ну что возьмешь с русской бабы?) Сэр ответил невнятно, в том смысле, что рано судить.