Его мучил кошмар... Молли не раздумывая ворвалась в коттедж, подбежала к нему и нежно прикоснулась к плечу.
— Дэвид!
Он содрогнулся и резко открыл глаза. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Потом он сел и сделал глубокий вдох.
— Прости. Я разбудил тебя?
— Не важно. Тебе снился кошмар.
Он снова сделал нервный вдох и провел рукой по волосам.
— Да. Иногда меня мучают кошмары. Прости.
— Все в порядке. Мне тоже снились кошмары после... смерти Роберта. Днем я забывалась, по ночью... О боже, как же я боялась наступления ночи.
Она присела на край кровати и посмотрела на него.
— Хочешь, я приготовлю тебе чай?
— Посреди ночи? Тебе, должно быть, хочется спать.
— По правде говоря, я часто пью чай по ночам, — призналась она. — Даже сейчас не слишком хорошо сплю. Так что говори, если хочешь.
Его белоснежная улыбка мелькнула в темноте.
— Это было бы здорово, — пробормотал он. — Я сейчас встану.
— Если хочешь, я принесу сюда.
Он усмехнулся.
— Ну уж нет. Я и так причиняю тебе слишком много беспокойства. Я буду на кухне через пару минут.
Молли ничего не оставалось, как послушно выйти из комнаты. Дэвид не заставил себя долго ждать. Совсем скоро он появился на пороге кухни. На нем были потертые джинсы, расстегнутая рубашка открывала загорелую грудь, а на ногах были те же ботинки, в которых он был утром.
Она опустила взгляд на свои ноги, босые и влажные от росы, и подумала: каково это — не иметь возможности больше ходить босиком, чувствовать пальцами траву, морской песок или землю.
Она бы умерла, если бы ей постоянно пришлось ходить в обуви.
— Пройдем в гостиную. Сейчас на террасе прохладно, — предложила она.
— Знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось? — мягко спросил он. — Посидеть на балке и послушать рокот морских волн.
Она с трудом смогла отвести взгляд от его обнаженной груди.
— В этом случае тебе нужно потеплее одеться. Там холодно.
— Ничего, не замерзну.
— Похоже, ты забыл о морском бризе в Йоксбурге, — усмехнулась она и направилась к двери.
Молли оказалась права, у моря действительно было прохладно, но в то же время хорошо.
Спокойно. Тихо и безмятежно. Ничто не нарушало тишину, за исключением шума волн.
Дэвид вытянул ноги и вдохнул свежий морской воздух, который тут же напомнил ему о детстве.
— Мне здесь нравится, — признался он. — Я скучал по этим местам.
— Нравится? — недоверчиво переспросила она. — Неужели? По сравнению с солнечным побережьем, коралловыми островами и тропическими морями и рифами, от которых дух захватывает?
— Это все не так впечатляюще, как кажется. Есть что-то особенное и в странах с прохладным климатом, особое очарование в том, как падают желтые листья, как солнце сияет морозным днем, как пробуждается природа весной... И птицы здесь такие разные. Прекрасные, едва уловимые песни птиц. Птицы в Квинсленде такие яркие и громогласные, что порой бывает не по себе. Не пойми меня неправильно, они красивые, но их красота ничто по сравнению с маленьким коричневым крапивником или зябликом, которые лакомятся ягодами...
— Но невозможно спать, когда кричат чайки, — заметила она, смеясь. — Они тоже те еще горлопаны.
Дэвид усмехнулся.
— Но мне они нравятся.
Они довольно долго молчали и просто слушали звуки моря.
Молли первой прервала молчание.
— Кто умер? — осторожно спросила она.
Он содрогнулся.
— Умер?
— Ты несколько раз повторил во сне что-то вроде: «Не дайте ему умереть». Все остальное было неразборчиво.
Соблазн рассказать ей правду был велик, но он сумел взять себя в руки. Ему не хотелось снова переживать ужасную трагедию.
Только не сегодня ночью.
— Понятия не имею, — солгал Дэвид и резко встал на ноги. — Я возвращаюсь. Спасибо за чай, — сказал он и, не дожидаясь ответа, направился в коттедж.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ— Доброе утро.
— Доброе. — Молли постаралась выдавить улыбку, но ее голос прозвучал напряженно. Это не укрылось от Дэвида. Он озабоченно посмотрел на нее и вздохнул.
— Молли, это был всего лишь сон. Забудь. — Он подошел и обнял ее.
О боже, ей понравилось. Она так долго не была в объятиях молодого сильного здорового мужчины... Почти семь лет. И ей это нравилось.
Больше чем просто нравилось. Молли чувствовала, что так и должно быть всегда. Она опустила голову ему на грудь и услышала ровное сердцебиение. Спокойствие разлилось по всему ее телу.