В деревне чаще всего один магазин прод-и промтоваров, полки которого почти всегда пусты. Ни о радио, ни о таких вещах, как диваны, смывные уборные, электроприборы, говорить не приходится. Есть люди, которые даже не слышали ни о чем подобном.
Все церкви на замке, но практически в каждой хате есть икона — попадаются великолепные изображения Христа, вывешенные в левом, «красном» углу хат.
Несмотря на ужасающую бедность, даже нищету, хаты всегда чисто прибраны.
Маленькие дети бегают повсюду почти раздетыми, иногда и вовсе голышом, зачастую независимо от погоды.
Летом печи не топят или изредка, потому что погода в этой местности обычно жаркая в это время года. Поэтому здесь принято сооружать и наружную печь — так называемую летнюю кухню, где и приготовляют пищу.
Только зимой печи регулярно протапливают. Железнодорожная сеть в южной части России редка, поэтому доставка топлива почти всегда сопряжена с немалыми сложностями. Чем же отапливают жилища сельские жители Украины? Высушенным коровьим навозом. На протяжении лета люди собирают навоз, высушивают его на солнце в виде четырехугольных брикетов. После просушки складывают это топливо во дворе. Зимой на морозе навозные брикеты затвердевают и вполне пригодны для протопки хат. Правда, топливо это низкокалорийное — дает мало тепла да и горит неважно.
Еще в качестве топлива используют и сухие стебли подсолнечника. Они сгорают быстро, поэтому приходится все время сидеть у печи и подкпадывать их.
Та же история и с сеном — кое-кто из жителей располагает только им. Топливо это ненадежное — слишком быстро сгорает и также дает мало тепла.
Дрова: дрова имеются, но в небольшом количестве. Нам приходилось пускать на протопку все деревянное — заборы, рамы и двери брошенных хат, короче говоря, любые доски.
Засохшие сучья деревьев также используются в качестве топлива.
Уголь: этот вид топлива доступен лишь в селах, расположенных вблизи железнодорожных станций.
Наше пребывание вызвало повышенный расход топлива местными жителями. От нашего переводчика, бывшего школьного учителя, мы узнали, что обычно хату протапливали только перед обедом и ужином, причем даже в семьях с относительно высоким достатком.
Обычно люди жмутся к печке. Печь есть печь, но вот плит мне видеть почти не приходилось, только печи. Они могут быть больше или меньше, чуть хуже или лучше, но они непременный атрибут хаты и служат для отопления всех помещений, которых редко насчитывается более трех.
Некоторые другие наблюдения.
Освещение примитивное, это наполненная маслом плошка с фитилем.
Посуда — как правило, пара чугунных горшков, несколько чашек и тарелок, ложки, чаще деревянные, и все.
Мебель: 1–2 старых комода, 1 стол, несколько стульев или табуреток, древние часы, 1–2 зеркала.
На стенах обычно иконы.
Стены белены известкой, стоит прислониться, и вся спина белая. Похоже, масляную краску здесь не очень жалуют.
Окна не открываются и очень малы. Ни в одной деревне не видел, чтобы окна открывались. Может, все дело в том, что на открывающиеся окна существует какой-нибудь налог, во всяком случае, приходилось слышать подобное. Радио видеть не приходилось.
6 августа 1941 г.
К 2 часам ночи наш батальон вместе с подразделением ремонтников готовы выступить. Нас решили снабдить кое-какими запчастями.
Подъем без нескольких минут семь, сразу же принимаемся за работу.
Отправляюсь в сад за вишнями, но вдруг до меня доходит, что это вполне могут сделать и русские мальчишки. Вскоре они приносят чуть ли не полкило ягод.
Тут же развожу костер, кастрюлей я обзавелся загодя. Не проходит и получаса, как вишни отварены с сахаром. Каждый получает по здоровой кружке отличного компота.
Потом мальчишки притащили картофель, нарезаю его кружками и поджариваю вместе с яйцами. Вечером опять яйца, похоже, они становятся нашей основной пищей.
К вечеру наша бронемашина готова. У бывшей колхозной ветряной мельницы как следует умываюсь и сразу же чувствую себя, будто заново родился. В последний раз ночуем в этом селе.
7 августа 1941 г.