— Я тут у этого… — он запнулся, но старший лейтенант как-то сразу понял, о ком речь. — Документы посмотрел. Представь себе — комсомолец. Чего-то там даже организатором был. Вот живет такой человек, и все у него в порядке. Взносы платит, на политзанятиях выступает, конспектирует. А потом приходит время, и оказывается, что человечек наш — гнида последняя, но все это время успешно свою сущность скрывал. А?
Петров промолчал.
— Я чего злюсь-то: ни одного немца еще не убил, а уже своего шлепнул. Хотя какой он, к черту, свой. Ладно, прелюдию закончил, теперь к делу. Я вот чего интересуюсь, товарищ старший лейтенант: где ваше личное оружие?
— В танке осталось, — пробормотал Петров.
— В та-а-анке, — передразнил Беляков. — А, между прочим, товарищ старший лейтенант, скота этого должен был ты застрелить, как только он рот раскрыл. Он ведь раскрыл? А ты вместо этого сам по зубам схлопотал. Такие проявления нужно в зародыше давить. Если бы не Безуглый… Вырази, кстати, ему благодарность от моего имени. От тебя не ожидал, Петров. Ты понял меня?
— Понял, товарищ батальонный комиссар.
— Надеюсь. Ладно, пошли. Буду вспоминать, как там уголь в топку кидать положено. И папиросу возьми, теперь можно.
Петров взял папиросу, и комиссар наконец закурил. Затем одним рывком вздернул себя на платформу и побежал вдоль состава. На вопросительный оклик комбата Беляков махнул рукой в сторону паровоза. Шелепин кивнул и приготовил флажок. Петров подошел к своему танку. Экипаж стоял у люка механика и курил. Осокин сидел на броне рядом со своим люком, рядом, на крыле, лежал ДТ. Увидев командира, танкисты подобрались. Безуглый, схватив пулемет, полез в танк, впопыхах приложился обо что-то внутри, выматерился.
— Товарищ сержант, — позвал старший лейтенант. Говорить тоже было больно.
Внутри залязгало, из амбразуры курсового пулемета вылез ствол ДТ и со щелчком встал в шаровую установку.
— Комиссар тебе выражает персональную благодарность.
— Служу трудовому народу, — мрачно донеслось из машины.
— Я там пойду, послежу за разгрузкой, — он вздохнул. — Сержант Безуглый остается за старшего. Раз уж ты такой инициативный и предусмотрительный.
— Есть, — Безуглый высунулся из люка и молча протянул командиру кобуру с «наганом».
— При первой возможности сплавлю тебя на командирские курсы, — мстительно сказал Петров, пристегивая оружие.
— А ротный дело говорит, — вдумчиво заместил Симаков, когда старший лейтенант отошел подальше. — Характер у тебя, Сашка, въедливый, шило, опять же, в заднице… Прямая дорога в командиры.
— Да какой из него командир, — снисходительно ответил растянувшийся на крыше моторного отделения водитель. — Ему в цирке выступать. Клоуном.
— Разговорчики, — неожиданно рыкнул сержант.
— Ты чего, Сашка? — возмутился наводчик. — Я чуть махорку не рассыпал.
— Оба в танк, быстро, — скомандовал Безуглый. — Васька, проверь аккумуляторы, чтобы в следующий раз воздухом не запускать.
— Дорвался, — проворчал Осокин, вползая на свое место.
Остаток разгрузки прошел без приключений Сева подавал состав точно, как его наставник. Наконец последний танк съехал с платформы и ушел в сторону автобазы. Комиссар сполоснул лицо из ведра с мутной водой. Натянул гимнастерку и, пожав, как равному, руку юного машиниста, спустился с паровоза.
— Ну и какого черта ты на паровоз полез? — ворчливо встретил Белякова комбат. — Молодость решил вспомнить? Кого другого не мог послать уголь кидать?
— Уголь в топку, между прочим, тоже надо уметь бросать, — спокойно ответил комиссар. — И потом, почему «вспомнить»? Не такой уж я старый. На кой я тебе тут нужен был?
— Воодушевлять и контролировать, — объяснил комбат. — А вдруг я какой-нибудь акт саботажа совершу?
— Да ну тебя, — отмахнулся Беляков. — Ты однообразен, ей-богу.
— Ладно, ладно. Поехали, а то батальон уже почти весь на сборном пункте. Та-а-ак, а это кто еще?
Между путями по направлению к танкам ехал мотоциклист.