И проблема заключалась лишь в том, что после трех недель душных вечеров, ромовых пуншей (она более не могла скрывать отвращение к ним), теплых «мартини», вечных рыбных блюд, помидоров во всех видах никакого романа не было и в помине, даже намека на роман. Она в полной мере вкусила атмосферу курорта в сезон скидок: изменить просто невозможно, остается только посылать мужу открытки с изображением сверкающего моря под ярко-синим небом. Однажды женщина из Сент-Луиса, увидев, как Мэри в одиночестве сидит в баре и пишет письмо, пожалела ее и пригласила в свою компанию, собравшуюся на экскурсию в ботанический сад. «Мы все очень веселые», — добавила она, улыбаясь во весь рот. Мэри, с подчеркнуто английским акцентом, дабы наверняка отвадить нахалку, ответила, что к цветам безразлична. Слова эти потрясли женщину до глубины души, словно Мэри заявила, что не любит смотреть телевизор. По движениям голов на другом конце стойки и возбужденному звону стаканов с «пепси-колой» она поняла, что ее ответ передается из уст в уста. И потом, пока эта веселая компания не отбыла в лимузине в аэропорт, чтобы улететь в Сент-Луис, чувствовала, что ее старательно избегают. Понятное дело, англичанка, да к тому же не любит цветы и, возможно, алкоголичка, поскольку предпочитает «пепси-коле» теплый «мартини».
Большинство этих веселых компаний объединяло одно — отсутствие мужчин; возможно, поэтому никто и не старался выглядеть привлекательно. Туристки не стеснялись носить яркие облегающие шорты-бермуды, выставлявшие напоказ их кошмарные ягодицы необъятных размеров. У всех на головах красовались шарфы, повязанные поверх торчащих в разные стороны бигуди: в таком виде даже ходили к ланчу. Изо дня в день Мэри наблюдала, как толстухи плюхаются в воду, — бегемотихи, да и только, другого слова и не подберешь. Только вечером женщины меняли чудовищные шорты на не менее чудовищные платья из хлопчатобумажной материи с крупными лиловыми или алыми цветами и собирались к обеду на террасе, где требовалось соблюдать определенные правила приличия. Мужчинам, если они иногда здесь появлялись, приходилось надевать пиджак и галстук, хотя температура воздуха даже после заката не опускалась ниже восьмидесяти градусов[3]. В общем, мечты Мэри о курортном романе таяли, как дым. Только у магазинов, торгующих беспошлинными товарами, изредка попадались мужья преклонного возраста со своими женами.
В первую неделю она было приободрилась, увидев троих коротко стриженных мужчин; они прошли мимо бара к бассейну в узеньких плавках. Мэри понимала, что все трое слишком молоды для нее, но пребывала в таком настроении, что обрадовалась бы даже чужому романтическому приключению. Романтика, как известно, заразительна, и если в кофейне при свечах будут ворковать несколько молодых пар, кто знает, не объявятся ли там более зрелые мужчины, чтобы подхватить почин молодежи? Но надежды Мэри не сбылись. Молодые люди пришли и ушли, не взглянув на бермуды и спрятанные под шарфами бигуди. Оставаться? С какой стати? Ни одна из женщин не могла сравниться с ними красотой, и они это знали.
Так что почти каждый день в девять часов Мэри отправлялась спать. Нескольких вечеров с калипсо[4], банальными «экспромтами» ведущего развлекательной программы и грохотом барабанов хватило ей с лихвой. За закрытыми окнами отеля, под звездами и пальмами тропической ночи мерно гудели кондиционеры. Звук этот напоминал урчание в переполненных животах отдыхающих. Комнату наполнял сухой воздух, походивший на свежий не больше, чем вяленый инжир на только что сорванные плоды. Глядя на свое отражение в зеркале и расчесывая волосы, Мэри часто сожалела о том, что не отнеслась благосклонней к веселой компании из Сент-Луиса. Да, она не носила бермуды и обходилась без бигуди, но от жары волосы все равно слипались и торчали в разные стороны, а зеркало не собиралось скрывать, что ей тридцать девять лет и ни днем меньше. Если бы она сразу не заплатила за четырехнедельный пансион, купив индивидуальный тур со всеми необходимыми билетами, то поджала бы хвост и незамедлительно вернулась домой в кампус. «В следующем году, — думала она, — когда мне исполнится сорок, я буду благодарить небеса за то, что сохранила любовь хорошего человека».