— Считаешь, что поворот немецких танков на Гомель-Чернигов не состоится?
— Сначала Смоленск — это ворота на Москву. Поворот на Гомель возможен, если под Могилевом-Оршей мы упремся, и потери танковых групп начнут возрастать. Это раз, вторым фактором должен быть успешный удар двух танковых групп на Черкассы и выход к Киеву. Тогда Чернигов становится важным стратегическим пунктом, а удар на Москву можно наносить через Брянск или Курск. Мне кажется, Гитлер обязательно захочет кампанию сорок первого года закончить взятием Москвы. И важнейший промышленный центр, и транспортный узел, и столица. В моей реальности от взятия Москвы зависели вступление в войну Японии и Турции, насколько это актуально в этой реальности? У Японии просто нет бензина, чтобы ввязываться в еще одну большую континентальную кампанию. Так что при неблагоприятном ходе развития событий может возникнуть соблазн выйти к Киеву и окружить части Украинского фронта. Генералитет Вермахта будет настаивать на украинских котлах. Гитлер — рваться к Москве. Третий — и самый сложный для нас вариант — вырвавшись через Днепр и заняв Рогачев ударить чрез Кричев-Рославль-Юхнов на Москву, его тоже необходимо учитывать.
— Насчет удара из Первомайска на Черкассы ты оказался прав. Именно туда пошли танки Клейста и Гота. Они пробили стык Южного и Юго-Западного фронтов. Гот двигается на Умань и очень энергично. Клейст действует вдоль железных дорог двумя колоннами на Смелу.
— Идея ясна — создать кризис под Киевом, захватить плацдарм у Черкасс, переправиться через Днепр, разрезать линию, лишая взаимодействия Южный и Юго-Западный фронты. Возникает вопрос: какими силами немцы будут наступать на Житомир? Если цель — Киев, то без Житомира Украинский фронт не обрушить. Пока неясно.
— Мы решили создать еще один фронт — Киевский. Это 29-я армия, что под Кировоградом. 33-я армия, которая формируется в Киеве, 56-й стрелковый корпус, мы его перебрасываем из Полтавы в Черкассы. Гинденбурги у нас закончились. Кого на фронт ставить? Вот в чем вопрос!
— Ватутина надо ставить! Он справиться!
— Ватутин, говоришь, а что, посоветуемся с товарищами. Будет у нас Киевский фронт с товарищем Ватутиным во главе или нет. Я думал, Баграмяна скажешь… да…
— Баграмян скоро будет Данию от немцев чистить. Он человек занятой. Нам бы его пока что не трогать, и в Норвегии надо поторопиться — тем более, что наглы, извините, англичане в Швецию и Норвегию идти отказались, а контроль за шельфовой нефтью и газом Норвегии для союза социалистических государств более чем важен.
— Хорошо, Алексей. Тебе особое поручение: берешь 27-ю и 28-ю армию, формируешь фронт, Могилевский фронт будет. Линию Орша-Могилев-Гомель надо отстоять. Приказ Ставки заберешь у Василевского. Выезжай немедленно.
— Будет сделано, товарищ Сталин!
А что я еще должен был ответить?
В Генштабе в приемной Василевского встретил Тюленева, он только что вышел из кабинета, оказалось, что вчера был тяжело ранен Штерн и Иван Владимирович получил назначение на его место. Долгого разговора, как и ожидания не получилось, меня почти сразу же пригласили в кабинет начальника Генштаба. Получил задание, оказывается, штаб фронта был практически сформирован, разделили управление 27-й, самой укомплектованной армии, добавили нескольких специалистов, а я попросил дать мне начальником штаба Михаила Ивановича Злобина, толкового специалиста, умного и обстоятельного штабиста, правда, склонного к теоретической работе, лишенного инициативы, а вот как раз такой придирчивый и внимательный работник мне и был нужен. Инициативы у меня за троих: мне в упряжку исполнителя подавай, да еще толкового. Дело в том, что у Злобина были какие-то «терки» с Василевским, вот я и решал две задачи: убрать градус напряжения в Генштабе и получить хорошего начштаба[3].
И вот, в итоге, трясусь с товарищем Жуковым, напросился к нему в гости, как только принял фронт и раздал первые указания. Мне сейчас крайне необходимо наладить контакт с соседом. Жуков не в настроении. Назвать нашу встречу ритуалом расшаркивания никак нельзя. Я не знаю, кем считает меня Жуков: выскочкой, сталинским фаворитом, кто в его голову заберется? Я его по-прежнему считаю маршалом Победы и одним из самых выдающихся полководцев нашего времени, с ним рядом можно поставить только Рокоссовского, но это мое личное мнение, и ни на что большее не претендую.