Глава двадцать вторая. Попытка переворота
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
8 ноября 1943 года
«Решатся или не решатся? Вот в чём вопрос!» – Иосиф Виссарионович позволил себе немного отдохнуть после тяжелой речи на партконференции. Он потратил на выступление очень много моральных сил, выложился, даже удалился в комнату отдыха во время речи Маленкова, ведь что скажет партийцам его верный соратник, генеральный секретарь партии знал, там каждая запятая и пауза были утверждены им лично. Георгий ему предан, да, но попаданец прав, на первую роль он не тянет. Исполнитель. Очень ответственный, серьезный, но… Сталин подошел к сейфу, где прятал всего одну папочку: самую секретную в государстве. Тут были личные дела тех, кого он наметил в свои наследники. Была одна фамилия, которую он хотел бы там видеть, но… нельзя, пример Кромвеля и Богдана Хмельницкого был ему хорошим предостережением. Если сын правителя не готов к власти, то будет беда всему государству. Василий не был готов… Упустил сына! Был слишком занят. И нельзя сказать, чтобы у Васи не было никаких данных, нет, юношеские шалости, это такое, что проходит… с возрастом. Задумался еще, и окончательно сделал вывод, что был прав. Искать надо было совершенно в другом круге лиц. Не попал в эту папку Ворошилов, как совершенно несамостоятельная фигура, Берия, ну, в этом опять-таки заслуга Виноградова.
Поскребышев прервал размышления Сталина, сообщив, что «они пришли». Спрятал папку.
– Зайди!
Поскребышев вошел в кабинет вождя.
– Сколько их, все по списку? – поинтересовался у бессменного секретаря.
– Девятнадцать.
– Вот как? Давай, пройди, посмотри кого нет.
Иосиф Виссарионович выложил листок со списком из двадцати одной фамилии на стол. Поскребышев, блеснув на мгновение абсолютно лысым черепом, склонился к столу, быстро вычеркнул четыре фамилии и вписал две.
– Вот как… интересно. И этот что тут делает? Очень интересно получается, товарищ Поскрёбышев, приглашай их всех.
В кабинет вошли восемнадцать человек, среди них были руководители всех республик, кроме Белоруссии и России, несколько их замов, неожиданностью было присутствие Александра Сергеевича Щербакова, первого секретаря Московского горкома уже КПСС (партконференция приняла соответствующее решение). Его точно быть не должно было. Интересно, как его убедили присоединиться к комплоту? Вслед за заговорщиками в кабинет вошли пятеро охранников, сразу занявших правильные позиции. Кто их знает, могут и бросится, с этих озверевших волков станет! Особенно когда власть из рук вываливается. При появлении охранников товарищи-заговорщики заметно потеряли свой пыл, но в их рядах чувствовалась решимость, столь хорошо известная Иосифу Виссарионовичу. Они будут идти до конца! Вот только кишка у вас, господа-товарищи тонка, нет той стальной закалки как у ленинской гвардии. Расселись, это хорошо. Плотная толпа – это плохо. А так, когда каждый занял своё индивидуальное место, справиться легче будет. Распалась волчья стая! На острие выдвинули молодого (ему в феврале исполнилось тридцать пять) первого секретаря Украинской партийной организации Алексея Илларионовича Кириченко. Этот человек был очень близок к Хрущеву, имел довольно скандальный характер, был груб, не терпел возражений со стороны подчиненных и сослуживцев, но угодлив и предупредителен по отношению к начальству. Он уже сильно располнел, любил поесть, особенно поспать, хотя пока что это была полнота крупного мужчины, не заплывшего еще жиром, каким он стал в последующие годы. Во время войны Алексей Илларионович входил в состав военных советов армий и фронтов, где сумел побить горшки не только с генералами, но и с самим Рокоссовским. Тем не менее, партийная организация Украины, где оставалось влияние хрущевцев, постоянно выталкивала Кириченко на первые роли. С ним была самая большая группа поддержки: Леонид Романович Корниец и Демьян Сергеевич Коротченко. А вот второго секретаря ЦК КПУ, Леонида Георгиевича Мельникова в этой компании не было. Мельников воспринимался хрущевцами как назначенец Москвы, часто конфликтовал с Кириченко, но обладал достаточно стойким характером. А вот присутствие второго секретаря Ленинградского обкома КПСС, Алексея Александровича Кузнецова было для Сталина ещё одним неприятным сюрпризом. Он рассматривал Кузнецова как перспективного товарища, возможного преемника, правда, прочитав справку Виноградова о Ленинградском деле, отбросил эту кандидатуру, теперь убедился в том, что правильно сделал.