24 сентября началась операция «Кутузов». Это была совместная операция трех фронтов: Южного (генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин[73]), 1-го Украинского (генерал-полковник Иван Степанович Конев) и 2-го Украинского (генерал-полковник Николай Федорович Ватутин), под общим руководством Георгия Константиновича Жукова. Каждому фронту придавались по две танковых армии. Звучит грозно. Но… Было принято тоже решение, что и в годы Великой Отечественной войны в моей реальности: то, что соответствовало танковому корпусу получало название танковой армии, а из выделенных 6-ти армий танковыми корпусами можно было назвать только 1-ю и 2-ю, остальные – мехкорпусами, причем довольно урезанными. Но звучало всё очень и очень грозно. Началось же всё с авиаудара. Так получилось, что на этом участке фронта в августе месяце противник сосредоточил два своих флота, почти 70 % всей авиации Рейха, обескровив другие участки и обокрав ПВО Германии, за что поплатился, когда бриты начали ковровые бомбардировки городов Германии. Это шло в разрез с секретными договоренностями джентльменов с Гитлером от сорок первого года, о которых нам было известно, но джентльмены, как известно, хозяева своему слову: хотят – дают, хотят – взад берут. Им противостояли три воздушных армии, объединенные в Южное командование ВВС под общим руководством Жигарева, в общем, долгое время был паритет. Но когда на подготовленные заранее аэродромы стали прибывать части 6-й воздушной армии, противнику стало не до шуток. Эту эарогруппу формировали почти что год, основу ее составили самолеты ИС-2, первые боевые испытания которых состоялись чуть менее года назад в Норвегии, но там эти машины были еще слишком сырыми, вылезли серьезные недочеты в техническом обслуживании, которое было очень сложным из-за весьма капризных двигателей, дающих рекордную мощность. Но такой двигатель – это не только скорость, это особая требовательность к управлению, так что не каждый опытный пилот с этим делом справиться, это требование к взлетно-посадочным полосам, тут никаких грунтовок, только бетонированные площадки, это требовательность к высокой квалификации технического персонала и наличие на аэродромах специальной техники, без которой обслуживание таких машин было крайне затруднительным. А у нас, как всегда, всего не хватало. Да и противник в северном небе как-то слишком быстро исчез, не с кем было тягаться. Плюс… Рекордные скорости и устойчивость в полете ИС-2 демонстрировал на очень качественном бензине с высоким октановым числом. Мы его уже начали производить, но было этого мало, а амеры такой продукт нам поставлять отказывались наотрез. Какие-то крохи перепадали от бриттов, но это были именно крохи: они сами его получали у кузенов. Но к весне сорок второго основные проблемы двигателя были изжиты, он стал получаться достаточно технологичным, давал на выходе отличные показатели, а его ресурс работы стал вполне приемлемым. Дорогой и сложный, но ИС-2 научились пилотировать, по мере нарастающего производства этих машин, комплектуя новые истребительные авиабригады, но не посылая их бой. Было решено массированно использовать новую технику в одном месте и в одно время, чтобы получить решающее преимущество над противником. 26 сентября в три часа утра включились станции радиоподавления. Их первое использование тоже пришлось на операции Северного фронта в Финляндии и Норвегии. Более-менее справились, а противник их действия принял за природную аномалию, что для северных широт довольно частое явление. Были учтены замечания, устранены недоработки, станции пошли в работу, их накопили в достаточном количестве, чтобы массово применить в совместной операции трёх фронтов. Всё это время, когда на фронте было затишье, страна напряженно работала, давая фронту всё, что надо было для победы! В тот же день, 26-го, рано утром после артподготовки и обработки передовых позиций боеприпасами объемного взрыва началось наступление двух танковых армий – 5-й танковой армии (генерал-майор Семен Моисеевич Кривошеин) и 6-й танковой армии (генерал-лейтенант Дмитрий Данилович Лелюшенко). Эти армии фактически были усиленными механизированными корпусами, имеющими в своем составе почти 300 средних и тяжелых танков, половина из которых были новыми КВ-3 и Т-42. В этих армиях не было самоходной артиллерии, но все приданные орудия имели скоростные транспортеры, что позволяло им оперативно оказывать поддержку наступающим частям, мотопехота двигалась как на грузовых автомобилях, так и на бронетранспортерах, а вот фланги наступающим войскам обеспечивались кавалерийскими корпусами, которые позже замещались линейной пехотой. Утром 29-го обе армии встретились у Вознесенска, создав первой кольцо окружения. Успех был обеспечен еще и тем, что удар армии Лелюшенко наносился с Одесского пятачка, где противник никаких танков не ожидал увидеть. А противостояла ему 3-я румынская армия, которая попыталась оказать сопротивление, но против такого мощного удара ничего сделать не могла. В этот же день, 26-го сентября, началось наступление 4-й танковой армии генерал-лейтенанта Василия Васильевича Новикова, после стремительного продвижения наши мобильные части под Днепродзержинском утром 28-го смогли соединиться с частями 1-го Украинского фронта, отрезав танковую армию Роммеля от снабжения. В это время 25 сентября Гудериан подошел к Мелитополю. Это был мощный удар, в то время как танковые корпуса Манштейна почти что растаяли, преодолевая вязкую оборону РККА, намертво застряв у Каховки, последний рывок подвижными соединениями 1-й танковой армии был из района Запорожья на Сталино[74]. Но это продвижение позволило выскочить Гудериану из-за спины Манштейна и рвануть на Крым. При взятии Мелитополя и выходу к Азовскому морю немецкое командование создавало благоприятные условия для прорыва на полуостров, а почти не растраченные силы 3-ей танковой армии должны были стать тем козырем, который изменит всю обстановку на Восточном фронте. Но не судьба! Павел Семенович Рыбалко (командующий 2-й танковой армии) и командующий 3-й танковой Михаил Георгиевич Хацкилевич[75] сумели организовать фланговые удары по наступающей армии Гудериана, в то время как под Мелитополем врага встретил огненный мешок – почти вся тяжелая артиллерия Южного фронта плюс тяжелые батареи резерва главного командования (в том числе батареи 210-мм гаубиц) создали вал огня, выбивая танки противника, превращая их в огненные костры. Помогла авиация, главной целью которой стали машины снабжения, в первую очередь те, что перевозили бочки с бензином[76]. Главной сложностью этой операции было даже не перетащить под Мелитополь гаубицы и пушки, а организовать доставку снарядов, которых за два, самых интенсивных, дня боев было израсходовано четыре эшелона![77] А пятый уже подходил к концу… Оказалось, что в условиях подавления радиосвязи управление мобильными соединениями Вермахта очень сильно страдает. Мы этим и пользовались, изо всех сил! А потом все части трёх фронтов перешли в контрнаступление, которое привело к образованию множества котлов, в которых оказались сотни тысяч солдат немецкой и румынской армий. 27-го был тяжело ранен Гудериан, которого самолетом вывезли в Берлин, а вот Манштейну не повезло. Его фюрер вызвал в ставку, чтобы прекратить истерические вопли генерала с требованием организовать прорыв его застрявших глубоко в украинской глубинке корпусов. Но самолет с главным авантюристом Вермахта был сбит, сам генерал погиб, значит, не напишет своих утерянных побед, ну, как писатель он так себе, с этой точки мировая литература ничего не потеряла. Хуже всего досталось Роммелю. Он тоже посылал какое-то время курьеров, чтобы ему разрешили прорваться назад, но… Разрешения не последовало. Каким-то чудом командующий 2-й таковой армией Вермахта постарался организовать удар из-под Кременчуга на Знаменку, который закончился ничем. А фюрер в качестве подкрепления произвел Роммеля в фельдмаршалы и послал ему маршальский жезл. Самолет с этой посылкой был сбит, и не было известно, сообщили новоявленному фельдмаршалу, что фюрер приговорил его к самоубийству? 21-го октября в Кременчуге 2-я танковая армия Вермахта сложила оружие. И вот поэтому я срочно вылетел в освобожденный город, чтобы провести допрос немецкого командующего. Как-никак, первый фельдмаршал, попавший нам в плен!
77
Во время Сталинградской битвы Паулюс в сутки использовал один эшелон снарядов полностью.