Боб глубокомысленно потер свои залысины и наставнически произнес:
- Нет, Леночка, так нельзя. Нечестно. Твои родители этого не перенесут. Да и Влада жалко.
- Не слушай ты ее, старина, - вставил Трошин, - она сегодня у нас под впечатлением своих фантастических снов находится.
- Женские сны, это очень любопытно, - согласился Боб. - Женщины долго помнят свои сны и даже продолжают наяву, в определенном смысле, переживать их. У мужчин все проще: их сны по утрам тяжело встают с края постели и уходят в небытие.
Пока муж и дочь развлекали гостя, Ирина Николаевна вновь накрыла стол, только уже в гостиной.
- Прошу к столу, - позвала она всех, - отметим очередное явление Боба с другого конца света.
За столом Боб похвастался недавно опубликованной своей статьей в «Правде», занявшей почти целый разворот. Статья называлась «Осторожно! Цепные псы перестройки сорвались!»
- А, так это ты! - воскликнул Трошин. - Как я сразу не врубился, что Б. Борисов, это Борис Божмеров. Ты, по этой статье, мой идейный противник получаешься, Боб. Вообще, странно, казалось бы, тебе-то в первую очередь надо плюнуть в коммуняк, а ты наоборот их поддерживаешь.
- Я над схваткой, Саша, - уточнил Боб, многозначительно подняв указательный палец. - На цивилизованного человека не должны оказывать влияния никакие догмы, будь то коммунистические, демократические либо иные. Я считаю, что основным мерилом целесообразности любой политической идеи должно быть благополучие народа. Слава богу, вековой опыт человечества тут на моей стороне. А вообще-то, давайте сменим пластинку, все это мне до чертиков надоело. Надо большую часть своего времени занимать мыслями и разговорами на тему «Любовь, секс, дети, цветы, мороженое». Вот так надо свои мозги разгружать!
- Менять «пластинку», так менять, - лукаво блеснув глазами, сказала Леночка, - интересно, как во Франции относятся к групповому сексу? - спросила она совершенно серьезным голосом.
- Ну ты даешь, Ленка! - засмеялся Трошин, а Ирина Николаевна только головой покачала.
Но Боб не из тех, кто за словом в карман лезет, и кого можно смутить подобными вопросами.
- Айн момент, господа! - воскликнул Боб. Он встал из-за стола, прошел в прихожую и вернулся со своим кейсом. Открыв его, он извлек из бокового кармашка какую-то маленькую розовую штуковину, поместившуюся в его ладони, и стал ее заводить как детскую игрушку, вделанным в основание ключиком.
Все с любопытством ожидали, что же будет?!
Затем Боб расчистил на столе место и поставил игрушку. Она мелко и часто заподпрыгивала и начала перемещаться по столу. Трошины дружно расхохотались. Низ игрушки был сделан под кенгуренка с прыгучими лапками, а верх являл собой возбужденный фаллос.
- Вот это хреновина! - заорал в полном восторге Трошин, - молодцы, французы!
Ирина Николаевна, вытирая выступившие от смеха слезы, сказала:
- Боб, ты шалунишка, разве можно при женщинах и детях такие аттракционы устраивать?
- Где ты видишь детей, Ирина? - весело отозвался Боб, - у этих детей скоро у самих дети появятся, - взглянув на Леночку, добавил он.
У фаллического кенгуренка кончился завод, и он застыл возле початой бутылки сухого.
- Леночка, что я тебе говорил! - не переставая смеяться, восклицал Трошин, - сон в руку про кенгуру...
- Что-что в руку? - прыснула Ирина Николаевна, кивая на игрушку.
- Ах, стало быть вот почему я решил приобрести это милое существо. Выходит, моя воля иногда находится в зависимости от твоих сновидений, Леночка! Такое со мной в первый раз. Однако в спокойном состоянии он не так очарователен, - сказал Боб, убирая игрушку в карман пиджака. - Ну вот я и ответил на твой вопрос, так сказать, наглядно. К групповому сексу, а также ко всему другому групповому типа коллективных писем, жалоб, групповому мышлению я отношусь, как вы все сейчас изволили заметить, с большим юмором.
- Ладно-ладно, Боб, все понятно, - сказала Леночка, - это моя подружка помешана на таких вопросах, вот ей бы показать эту игрушку.
- Ленка, не клянчи. Что за привычка?! - перебил ее Трошин.
- Да что ты, Саша, пустяк, пусть повеселит подруг, - Боб достал кенгуренка и протянул Леночке. Она отнесла игрушку в свою комнату и сунула в сумку. «Ну, Янка будет в полном восторге», - предвкушая реакцию подруги, подумала она, - «еще бы подружку ему придумать, например, двустворчатую ракушку-попрыгушку».
Когда она вернулась в комнату, Боб уже показывал отцу с матерью какую-то фотку.
- Мне сказали, Леночка, что тебе еще нынче чернокожие снились, так у меня и на этот счет кое-что оказалось, - грустно улыбнулся Боб. - Мама тебе уже говорила, что у меня недавно дед в Африке приказал долго жить. Вот посмотри внимательно на этого птицеголового, - ткнул он пальцем в снимок. - Это и есть мой дед Божмеров Георгий Ефимович. Так почти всю свою жизнь он и прожил подмышкой у Африки. Представляете, в черной деревне живет русский старик. У него дом, выводок жен и пять самодельных ульев. Каждый месяц в веселом автобусе в куче негров, узлов и баранов он отправляется в столицу. А столица такая: президентский дворец, католический собор, мечеть, три высотных здания в десять этажей, четыре базара и восемь кинозалов. В любой части города слышен морской прибой. Старик едет в столицу вдохнуть цивильного воздуха и впечатлений, купить газеты, сходить в кино, тростью пройтись по решетке собора, ну, в общем, слегка отдохнуть. Уже перед самым отъездом он заходит в советское посольство и покупает гречку...
Однажды я был у него в гостях и попытался взять что-то вроде интервью с африканским русским. Но у меня ничего не вышло. Вам в трех словах, как говорится, передам интервью, которого не было:
- Чем вы здесь занимаетесь, Георгий Ефимович?
- Вы знаете, развожу клубнику. Это, между прочим, эксперимент. Пять лет назад я привез из Алжира несколько усов. А теперь у меня уже десяток грядок.
- Вы садовод?
- Как вам сказать... не знаю... просто люблю копаться в земле.
- А как вы вообще в Африке оказались?
- Революция меня захватила за границей. В гражданскую потерял почти всех родных. Остался за кордоном. Много путешествовал будучи коммивояжером, потом осел здесь. В Африке все дешевле.
- А война?
- Простите, какая война? - не понял он вопроса, - понимаете, молодой человек, все это очень сложно. У меня всегда было ощущение, что жить по-настоящему я еще не начал. Вот уже восемьдесят, а все еще не начал. Очень не хочется умирать. Вы знаете, здесь хорошо - и народ неиспорченный, и жизнь стабильная, а все чего-то не хватает.
- Вы никогда не думали вернуться, найти родственников?
- Ах, какой обычный вопрос. Я прошу вас покорнейше меня извинить, молодой человек, поскольку вы сами являетесь моим родственником, но я все-таки скажу. Знаете, никогда об этом не думал. Я счастлив, я жил как хотел.
- Но ведь вы жили и живете, как дерево - без цели, без смысла, так же нельзя!
- Вот-вот. Почему же нельзя? И дерево нужно на земле.
- Но вы же ничего не довели до конца, вы остановились на полдороги.
- Ну почему же? Что это значит? Неужели останавливаться на полдороги можно только у себя на родине? Это везде одинаково происходит.
Последнее, что я услышал от своего деда, была песенка: «Африка, Африка, радостным пионом, веером павлиньим плаваешь в зеленом. А зеленый - в синем... Где-то есть Россия, снегов молоко, где-то есть Россия... Очень далеко...»
Боб замолчал. Потом нагнулся к дипломату, положил на место фотографию и, закурив сигарету, принялся пускать колечки дыма.
- Ну, вот и все пока, - закончил Боб, мгновенно сменив грустное настроение на веселое, - в следующий раз я к вашим экзотическим снам еще что-нибудь припасу.
Рассказ Боба об Африке как-то не вязался в сознании Леночки с представителями этого континента, встреченными у Янки. Слишком мощные отрицательные эмоции вызвали у нее темнокожие парни. Она могла только удивляться выбору деда Божмерова. Впрочем, у мужчин, наверно, иное мироощущение. Хотя, похоже, что она сама, своей дурацкой шуткой, спровоцировала парней на такое поведение.
Потом Боб спросил Леночку, как ей пришлась новая фамилия. Она сказала: