Когда Виктор напомнил даже об этом, Влад впал в полную растерянность. Мысли смешались. С одной стороны, ему жаль было этого парня, который в случае провала пойдет на закланье вместо него, а с другой стороны уж не совсем вместо него: Туркин-то в курсе, кто в действительности делал расчеты и брал пробы...
- Ладно, Виктор, мы с тобой ни из-за денег, ни из-за девок никогда не ссорились, так что не будем нарушать традицию. Не беспокойся, я не вставлю вам палки в колеса, хотя шеф очень любит эту поговорку. Я сразу же по возвращению подам на увольнение и умотаю в Москву. Надоело... поживу ветерком над рощей, как говорят поэты... Но ты, брат, знай, что в случае чего можешь всегда рассчитывать на мою поддержку.
Влад сделал, как обещал: они с Виктором представили на комиссию хорошо аргументированные и подкрепленные дельными расчетами технологические и экономические обоснования частичного использования остановленного рудника для добычи попутных золоту полезных ископаемых: «добро» было получено, и они вернулись в Бодайбо.
Глава 18
Абасов встревожился, когда Кравцов отчитался за командировку в Читу. Собственно, встревожил его лишь разговор Виктора с Владом. Обещание Французова молчать не утешало. Пугало то, что в прессу в любой миг все же могут просочиться факты об Ольховском. Хреново, - думал он, - что Владу закралась мысль о двойной игре мента.
Он не стал делиться своими опасениями с Виктором, лишь посетовал, что инвесторы, пожалуй, откажутся сотрудничать, ведь обстановочка в стране напрягает.
Проводив Кравцова, он позвонил Акулину и спросил, готово ли то, о чем просил. Тот подтвердил, и Абасов решил ехать к нему сейчас же.
Банщик хоть и показался Леночке номенклатурным типом, на самом деле был всего лишь прапорщиком, одним из тех типичных представителей русской армии, которые так срослись с ней, что давно уже не различали, где свое барахлишко, где армейское. Видимо, это никак не отражается на боеспособности русского воинства в целом. Если взять в историческом плане, то побед выходит намного больше, чем поражений. Хотя постоянно не хватало то того, то другого. Можно сказать, что воришки даже в какой-то мере стимулировали боевой дух русской армии. Ясное дело, доведенный до отчаяния солдатик воюет гораздо свирепее, чем благополучный, экипированный с избытком неприятель. Акулин все это четко себе представил однажды, прикинул так и эдак и пришел к выводу, что пользоваться имуществом и другими материальными ценностями армии - это есть просто его армейский долг. От этого лучше не только армии, ему лично и окружающему обществу, но даже и предполагаемому противнику, к примеру тем же американцам.
Акулин хорошо знал, что если бы во время Карибского кризиса Хрущеву не доложили, что наши ракетные точки в таком состоянии, что никто уверенно сказать не может, взлетят ли ракеты в случае чего или нет, то неизвестно еще, чем бы все кончилось... Во-первых, оборудование разворовывалось в течении всего послевоенного периода. Во-вторых, спирт, отпускаемый на протирку пусковой аппаратуры, выпивался систематически и, собственно, ничего не разу не протиралось. В-третьих, было большое подозрение, что пропали и планы дислокации наших ракетных точек. Ну какой дурак, зная все это, будет духариться. Не стал и Хрущев. Вот и миновали третью мировую. Все не так просто...
А то, что Акулин стал производить впечатление представителя номенклатуры, так это естественный процесс: результат постоянного общения с большим городским начальством. Все через его баньку прошли. Кому солдатиков надо на помощь отправить, кому машины пожарные - огород пролить как следует. Да мало ли чем еще может пригодиться воинское подразделение достойному обществу. Вплоть до решения сексуальных проблем. Солдат - самая идеальная форма услуг. Приказ сначала исполняется, а потом, если ему охота, солдат может его обсудить с боевыми друзьями.
Рассуждая на эту тему, банщик любил иногда посидеть, попыхивая сигареткой, в своем зимнем саду под пальмой с глухарями, либо под сосенкой с крокодильчиком. За этой сосенкой была дверь в его неофициальный кабинет, куда он и провел сейчас Абасова.
- Ну, Леонид Иваныч, о чем мечтаем? - спросил он мягко, исключительно чтоб поддержать общение.
Но хмурый Абасов громко и на полном серьезе заявил:
- Мечтаю, Евдокимушка, на месте моего рудника твою пожарную часть дислоцировать. Вот тогда бы мы с тобой жили, как у Христа за пазухой!
- Надо подумать, - в тон ему ввернул Акулин. - А что, армия это прежде всего порядок, и кроме дела никакой тебе болтовни и нервотрепки.
Абасов развалился в массивном мягком кресле, стряхнул с ног туфли, и налил себе коньяку.
- Ну показывай, что у тебя получилось? - отхлебнув из рюмки, буркнул он.
- Получилось только то, чему надо было получиться, и не более того.
Акулин и выложил на низкий столик стопку фотографий размером с печатный лист.
- Так, посмотрим... посмотрим, - бормотнул Абасов. - Да, ничего у этой Леночки фигурка. У Влада губа не дура... Вот, а это то что нам надо, - оживился он, взяв из стопки очередное фото. - Молодец, Евдокимушка, натурально вышло, палки-колеса, у меня аж встал. Ух, стерва, хороша, палки-колеса! - похвалил он Акулина.
Фотография действительно, с точки зрения порнографии, была удачной: на ней Леночка, жена Влада Французова, совершенно обнаженная, изящно нагнулась, держась за поручни спуска к бассейну, ее полный округлый зад маняще вздымался над прогнувшейся узкой талией, распущенные волосы свисали светлым водопадом, в то же время не закрывая пышную грудь с торчащими сосками. Леночка кокетливо любовалась своим отражением в настенном зеркале. Рядом с ее розовым задом торчал огромный возбужденный мужской член. Парень атлетического сложения, стоявший сзади Леночки, оглядываясь на фотографа, плотоядно улыбался, предвкушая момент, который должен был произойти через секунду.
- Отлично, отлично - повторял довольный Абасов. - И этих тоже трахнул? - удивленно сказал он, рассматривая следующую фотку. - Это же Надя, жена Виктора моего, а это подружка Валя. Ну ничего, и эти пригодятся...
Вдруг он неприятно, как от зубной боли, искривил рот и, отбрасывая очередную фотографию в сторону, буркнул:
- Сколько тебя просить, Евдокимушка, не снимай больше мою проблядь, она уже осточертела, да у меня еще старых фоток навалом.
- Ой, извини, Леонид Иваныч, увлекся. А может, когда и эта сгодится... - засуетился Акулин. - Между прочим, Леонид Иваныч, мои солдатики по второму разу ни за какие удовольствия не соглашаются на такую работу со змеями, то есть с растениями... черт их знает что это вообще за твари. Я мимо них ходить боюсь, - кивнул Акулин на змеевидные жесткие листья, торчащие из горшков на подоконнике.
- Что, новобранцев нет? - недовольно проворчал Абасов.
- Где ж я для нее новобранцев каждую неделю возьму?! У меня не военкомат...
- Да черт с ней, Евдокимушка, - оборвал его Абасов, - обойдется тем, что есть. Ты мне вот что, моего мента Туркина сведи с какой-нибудь сановной блядью, желательно, конечно, с женой какого-нибудь райкомовского деятеля, палки-колеса.
- Раз надо, значит, так и сделаем, - с готовностью согласился Акулин.
Абасов спрятал в дипломат фотографии, выложил из него на столик несколько пачек денег в крупных купюрах и добавил, отечески похлопав Акулина по плечу:
- Ко дню рождения я тебе, Евдокимушка, иномарку подарю. Только скажи, какая тебе больше по душе? Что эта «Волга» твоя! Консервная банка.
- Спасибо, отец родной, Леонид Иваныч! - благодарно зажмурился Акулин, - но, истинный господь, не надо мне иномарку, ни к чему она мне. Не люблю внимание привлекать особое к своей персоне, ни к чему это, отец родной.
- Ну как скажешь, тебе видней.
На следующий день Влад зашел в кабинет к Абасову и бросил на стол заявление об уходе. Босс махнул рукой на кресло:
- Присаживайся.
Заявление в несколько строк он читал слишком долго. Затем отложил бумагу в сторону.
- Жалко расставаться со старыми испытанными товарищами, но ты правильно, Влад, решил. С золотом надо вовремя рвать, пока оно тебе еще дает по земле самостоятельно передвигаться. А я вот уже от него отяжелел, мне уже с места не сдвинуться... Да, палки-колеса, одно удовольствие у меня осталось в жизни: на охоту сходить да в баньке с девками попариться. Девка у тебя хорошая, но смотри за ней в оба, а то уведет кто-нибудь пофартовее тебя...