Он подскочил к Леночке, присел на край дивана и, выхватив фотку с Виолеттой и солдатом, заорал, - давясь диким смехом:
- Смотри, какая у него рожа, как будто он в муравейник хрен засунул! Аха-ха-ха! Ох, ё-моё!
- Еще хуже! - плакала от смеха Леночка, - я тебе не рассказывала, что мне Надя с Валей рассказали. Она же его ядовитым цветком уколола прямо в самое нежное место, чтобы распух и стал больше... Она же ведьма!
- Жуть голубая! Вот почему у него такой огромный на твоем снимке, - продолжал истерично смеяться Влад, тыча пальцем в снимок с Леночкой и готовым к сношению мужчиной. - Ты же говоришь, что сначала он с Виолеттой имел дело, а потом уже с тобой?
- Да это подделка, миленький, он от Виолетты выскочил как ошпаренный, прижимая свое раненое место... хохма! Неси эти снимки на экспертизу скорее, я тебе клянусь, это подделка, а Виолетту можешь не носить, я свидетель, что это подлинник. И ты мне из-за этого настроение испортил, дурачок?
- Ну, знаешь, крошка, с тобой не соскучишься, - вытирая слезы и отдышавшись от смеха, сказал Влад, качая головой. - А я, честно говоря, не очень и поверил...
- Ага, паразит такой, значит немного все же поверил! - шутливо строжилась Леночка. - Весь мир знает, что если любишь, то надо доверять, а ты в первый раз слышишь! Скажи, в первый раз, что ли, об этом слышишь?
- Лучше, крошка, один раз увидеть, чем сто раз услышать, - отшутился Влад, кивая на фотографии. - А стоит лишь на такие штучки взглянуть разок, и сразу всю премудрость мира познаешь.
Влюбленные целовались как в медовый месяц. Ощущение страшной пропасти покинуло их души. Влад то и дело просил прощения и тут же получал его от счастливой супруги.
- А в этом что-то есть, - вдруг сказал он игриво.
- Ты о чем? - не поняла она.
- О баньке, конечно! Надо как-нибудь попробовать в баньке. Только не в Акулинской, конечно.
- А я у Виолетты Кору на прокат попрошу. Ты же тоже хочешь ощущать себя половым гигантом? - в тон мужу щебетала Леночка.
Влад брезгливо поморщился, видимо, представив, как бы это выглядело.
- Нет, крошка, пусть лучше меня карликом дразнят, чем с такими глазами из бани выскакивать...
Наговорившись и насмеявшись вволю, влюбленные уснули в обнимку, словно боясь и во сне расстаться друг с другом.
Утром Влад сказал, целуя жену:
- Крошка, я тебе верю на все сто. Какого черта я буду светиться с этими фотками. Пусть лежат для хохмы в нашем семейном архиве.
- Спасибо, миленький, - благодарно улыбнулась ему Леночка, - но ты должен довести это дело до конца. Я уверена, что тебе заключение экспертов насчет фотографий еще пригодится. Раз они пошли на такое, значит, пока мы еще здесь, рядом с ними, надо быть во всеоружии.
- Да, пожалуй ты права, крошка, совсем я в лирику впал с этой порнухой, - согласился Влад.
Днем через знакомого следователя Влад пристроил свое порно на экспертизу. Товарищ пообещал к четырем часам вернуть с результатом. Влад было решил съездить разобраться с Акулиным, но потом сообразил, что не стоит торопиться, да и вообще зародилась мысль бросить все и улететь в Москву вместе с Леночкой. Главное, что его волновало, как он понял за прошедший день, это Леночка, которая носит его будущего ребенка. Все остальное отошло на второй план. Он не обнаружил в себе чувство мести ни к Абасову, ни к Виктору. Они для него существовали уже как бы на другой планете. Впервые за долгое время Влад почувствовал себя легко и свободно. Страшно захотелось в Москву, ни один город в мире не нравился и не тянул его к себе теперь так, как Москва. Впервые он увидел ее на новогодней открытке в детском доме под Новгородом. С тех пор не разлучался с той открыткой. Она и сейчас хранилась в его московской квартире в заветном сейфе. Мечты помаленьку сбываются: он имеет квартиру в Москве, жена - москвичка, дитя тоже родится в Москве. Сам Влад не знал, где он появился на свет. В паспорте вписали в эту графу название поселка, где находился детский дом. Но в глубине души он был уверен, что родился он все же в Москве.
К четырем часам он подъехал к товарищу в прокуратуру, и тот передал ему пакет, сказав, что заключение экспертов приложено к фотографиям. Влад поблагодарил его и направился к машине. Бросив пакет на сидение рядом с собой, закурил и завел машину. Но потом вдруг ему захотелось взглянуть на заключение немедленно. Куда торопиться? Со вчерашнего дня он уволен.
Он вскрыл пакет и вытащил бумажку со штампом и подписями, похожую на бланк банковской платежки.
Напротив фотографий, обозначенных «а» и «б», размашистым почерком было написано: «Следов монтажа нет, фотографии подлинные». Далее стояли две подписи и штамп.
Влад не поверил собственным глазам и прочитал еще раз. Нет, со зрением у него было все в порядке.
Он выключил зажигание, откинулся на сидение, и глубоко затянулся сигаретой. Потом машинально врубил магнитолу, пытаясь интуитивно хоть чем-то заполнить вновь образовавшуюся в душе страшную пустоту.
Салон машины захлестнула резвая скороговорка ведущего программы. Уже успев освоить развязную американскую манеру, диктор бесстрастно вещал: «Михаил Горбачев отправился с семьей на отдых в Форос, словно таким образом он решил разрядить накалившуюся до предела обстановку в Белом доме. Весьма оригинальный способ решения политических проблем...» Влад покрутил настройку и, поймав негромкую мелодию, стал внимательно вслушиваться в музыку.
- Вот это да! - наконец произнес он вслух, - вот это Саламандра!
Он никак не мог смириться с мыслью, что все плохое, что он предполагал вчера в жене, оказалось правдой. Главное, чего он не мог понять, это - когда она успела научиться такому цинизму? Да еще заливалась колокольчиком, словно невинное дитя. «Что же теперь делать? - думал он, горько усмехаясь. - А может, не сгущать краски? В конце - концов я был ее первым мужчиной, она забеременела от меня, будем надеяться. Может, я вчера все не так понял, и она смеялась надо мной? Возможно, она допускает такие отношения между мужем и женой, а меня считает сиволапым таежным медведем? Собственно, так оно и есть: детский дом, потом московская общага и вечное движение вперед, как под конвоем, к своей мечте с боязнью оступиться или сделать шаг в сторону... И вот, когда уже, казалось, цель достигнута, потрясающий взрыв! Не зря воспитательница в детстве предупреждала, что мы, детдомовцы, особая порода людей. Такие, как мы, никогда до конца не адаптируются в обществе, никогда в полной мере не поймут отношения между обычными людьми. А собственно, что мне от нее надо? Девка молодая, крепкая, нормального и здорового ребенка родит, и за то ей спасибо скажу. Мне уже тридцать шесть, где я еще такую себе найду? Ладно, буду жить ради ребенка. А в чем ее винить? У нее одно воспитание, у меня другое...»
Он вышел из машины, достал зажигалку и, свернув листок с заключением экспертов, поджег его...
В то время как душа его металась в поисках выхода из тупика, в котором она оказалась, как решил сам Влад, в силу каких-то неизбежных и необъяснимых законов жизни, Леночка предавалась не менее глубоким переживаниям. До нее, как говориться, задним числом дошел весь кошмар ситуации с подтасовкой фотографий. Каким-то образом ей удалось убедить его, что это ложь. Она сама себе сейчас удивлялась, как в тот момент нашла нужные слова и повела себя именно так, как надо? Интуиция? Любовь? Инстинкт самосохранения? Наверное, все вместе взятое. Сейчас ей было страшно подумать, что бы могло быть, встань она вчера в гордую позу обиженной невинности. Да, теперь она оценила, какой бесценный подарок ей сделала судьба в лице Влада. «Ведь он мужественный человек! Сколько в нем благородства!.. А если бы моему отцу подбросили такой компромат на маму? Как бы он себя повел? Наверняка так же благородно, как Влад». Потом Леночка вдруг представила, что ей прислали по почте такие же фотки, компроментирующие Влада. Она нарисовала в воображении душещипательную сцену: Влад падает перед ней на колени и просит ее поверить ему. Она целует его и спокойно говорит, что и не собиралась реагировать на эту ерунду... и не собирается уточнять. Она берет у него фотки и рвет их на части у него на глазах. «О, любимая! – вскакивает он с колен и бросается ее целовать. – Я знал, что ты мне веришь!»