Оскар включил кассетник и под бодренькую попсуху стал старательно обходить попутные автомобили, где это было возможно. Он попытался максимально сократить расстояние между своим «фордом» и «жигулями» жертвы. Киллер поравнялся с «целью» на параллельных участках шоссе. Нахмурился. На скулах заходили желваки. Пальцы сомкнулись на рукоятке оружия. В это мгновение между «фордом» и «жигулями» вклинилась темная «волга» с помятым крылом.
- Недоносок чертов, - выругался убийца и прибавил скорость, плюнув на дорожные знаки. Через несколько минут он стал настигать журналиста. Свернул на маленькую улочку, перпендикулярную проспекту, застрял на светофоре. Журналист успел проскочить и заехал в одну из арок меж домами.
«Куда его черт понес?» - в недоумении подумал киллер. - «Это нечестно. Мы так не договаривались».
Когда светофор дал зеленый, Оскар быстро проскочил остаток пути и занырнул в арку. «Жигулей» жертвы не было. Оскар объехал весь двор, выехал к продмагу. Никаких следов. В соседнем дворе тоже была арка, ведущая, возможно, на дорогу. Киллер рванул туда. Там действительно оказалась узкая лента шоссе, за которой разбита площадка для отдыха. На площадке - тонар, столики, закусывал народ. Людей немного. «Жигули» Божмерова парковались слева от шатра. Сам он беседовал с инвалидом, притулившимся в кресле на колесиках. Боб угощал его пивом. Их разговор казался оживленным. Мужчины активно жестикулировали и время от времени хохотали. «Анектоды, небось, жарят», подумал киллер, подъезжая ближе. На сей раз он занял очень удобную позицию. Журналист сидел на низкой скамейке, слегка подавшись к собеседнику и, по всей видимости, чувствовал себя весьма комфортно. Похоже, позу он менять не собирался. «Устойчивая цель», отметил убийца и навел пистолет на лоб крестника. Лоб был удобен для пуль, довольно крупный, выпуклый, с ямочкой посередке, прямо как в тире. Оскар определил ямочку как самое удачное место для двух горячих кусочков металла. Указательный палец лег на спусковой крючок. Пистолет был снят с предохранителя.
Инвалид отхлебнул из горлышка пиво, заел куском вяленой рыбы, блаженно прищурился. Боб благостно пожевал папироску, которая торчала в уголке его губ.
Киллер не спешил. Он оглядел тонар, подождал, пока народ либо разбредется, либо, наоборот, поднабъется в шатер - и то и другое всегда на руку. Когда слишком людно, в суматохе можно незаметно «снять» «объект» и как бы невзначай исчезнуть с места действия.
Посетители почти разошлись. Оскар тщательно, словно в тире, взял прицел, и медленно спустил курок. Секунды стали вязкие, как разогретый в пальцах пластилин, они безбожно тянулись, и Оскар почти зримо ощутил материальность времени. Инвалид сплюнул в сторону остаток рыбы, сунул в рот папиросу и нагнулся к журналисту, прикуривая. Боб слегка подался назад - видимо, от собеседника слишком ядрено несло пивом и рыбой, да примешался запах спиртного перегара. Две пули, одна за другой, точно вошли в висок человека в инвалидной коляске.
Киллер чертыхнулся и отъехал за тонар. Он включил музыку и, сунув пистолет под сиденье, неспешно покатил к дороге. «Этого борзописца Бог хранит. Видно, пока не время. Ладно, еще не вечер. Подождем», - подумал убийца. - «Попробуем замочить иначе. Не бойся, писака, к житью - так выживешь».
Глава 14
После визита к Зикичу Янка постепенно успокоилась. На нее перестали накатывать с требованиями денег, с угрозами и преследованиями. Она расплатилась с Ясиком, и начисто выбросила из головы эту жуткую историю с векселями. Правда, некоторое время она еще вздрагивала от телефонных звонков, и липкий комочек ужаса шевелился в сердце. Ну, потом решила раз и навсегда позабыть про все плохое в своей жизни. Случай же с липовыми «ценными бумагами» она мысленно представила себе как глупый пошлый анекдотец, розыгрыш-шантаж, рассчитанный на лохов. Зикич тоже не подавал признаков жизни – видимо, дело было настолько пустячным, что тем лоботрясам накостыляли по шеям как следует и велели исчезнуть, а «Договор» с ее подписью попросту порвали.
Она перестала вспоминать о случившемся и зажила своей прежней жизнью. Вышла на работу в маникюрный кабинет, бурно отметила с коллегами собственное прибытие и очень весело, сильно приукрасив, рассказала это детективное приключение. Никто не верил, но смеялись до упаду. Янка часто потчевала сослуживцев забавными историями о себе, зачастую просто все придумывая. За эти ее фантазии, за бесшабашность и благодушие ее любили и прощали все прогулы и безалаберность.
Так летели дни, Янка полностью ушла в свои обычные мелкие проблемы и развлечения, таскалась с Лариской по художественным выставкам и салонам, заводила друзей-залеток и расставалась с ними, встревала в чужие тусовки, болталась с толкинистами, крутилась в артистических барах, ловя острые ощущения, иногда дни напролет проводила на тахте с сигаретой и бутылочкой ликера возле телевизора. Жизнь вошла в свое русло.
Но в один из таких дней зазвонил телефон, и полузабытая уже личность проклюнулась из былого «ужастика».
- Здравствуй, Кукла Барби, - произнес незнакомый голос. – Ты меня, конечно, не узнала по телефону. Не мудрено, телефон искажает голос, да ты, небось, и не помнишь уже.
- Кто это? – спросила она, чуя неладное.
- Это Зиннур Закирович беспокоит
- Здравствуйте, Зннур Закирович, очень рада, - отозвалась она безрадостным и сразу выцветшим голосом.
Зикич свалился как снег на голову. Она уже давно похоронила ту историю, и думать забыла. И вот те на – словно призрак из склепа. Выползло, чудище, на свет божий.
- Не знаю уж, насколько ты рада, - продолжало «чудище», - но порадоваться тебе придется. Освежи память и вспомни мудрую пословицу: «Долг платежом красен». Тем он и прекрасен, - сострил Зикич.
- Я понимаю, Зиннур Закирович. Помню, конечно. Да я уж думала, что вы забыли, дело давнее, - не зная, что сказать, произнесла Янка.
Зикич хохотнул, закашлялся и изрек:
- Да что ты, кукла, говоришь такое, как забыл, я же выкупил твой «Договорец»-то у тех вандалов. Поучить их пришлось, проходимцев, поучить, вот так, куколка.
Янка судорожно затянулась, бросила сигарету, и плюхнулась на банкетку. История не закончилась! Полный мрак.
- Делай так, - продолжал Зикич. – Завтра ровно в семнадцать ноль ноль ты должна находиться на Арбате возле китайского ресторана. Естественно, одна. Никаких подружек, друзей, родственников и родственниц чтоб в помине не было. И чтоб никто не знал. Держи язык за зубами. Пикнешь, пожалеешь.
- Я и держу, на всякий случай, - пробормотала она. – Я вообще неразговорчивая. Необщительная я, - добавила неуверенно.
- Ну, до завтра, - попрощался Зикич и положил трубку.
После этого звонка Янке стало так муторно, что захотелось напиться. Оделась и вышла на улицу. Все было невыразимо унылым, уныло-угрожающим вокруг. «А может, это розыгрыш? И чего я, в самом деле, паникую? Вероятнее всего, там завтра никого не будет, кроме меня. Поторчу на Арбате у ресторана, и спокойненько вернусь домой».
Она решила было взять с собой Леночку и Лариску, но на всякий случай передумала. А вдруг – не розыгрыш? Хотя ей почти удалось убедить себя, что это всего лишь дурацкая шутка Ясика, который, видимо, соскучился по ней.
На следующий день она была возле ресторана. Секьюрити возле входа сразу пригласил пройти.
- Для вас заказано место, - сказал предупредительно. – Вас ждут.
Ее встретил администратор и провел к столику Зикича. Тот был с тремя охранниками.
- Садись, красавица, - Зикич сделал приглашающий жест.
Официант чуть отодвинул стул, чтоб ей удобнее было разместиться. Другой официант поставил перед ней приборы с закуской. Янка даже не взглянула на то, что ей подали.