Вдруг Норд насторожился, подбежал к ней и, вглядываясь в сторону, зарычал. Она обернулась. Невдалеке остановилась иномарка, дверцы распахнулись. Четыре бритоголовых парня вылезли друг за другом и, поглядывая в ее сторону, закурили. Она исподволь рассматривала их. Типичные братки, как в кино показывают. Кажется, она их уже видела, и не раз. Один бровастый, как Брежнев. У второго уши торчком в стороны, словно ручки у старой сахарницы. Да, те самые типы, что периодически мелькают на ее пути. Ну уж, глупо думать, что ее хотят похитить среди бела дня, да еще при такой серьезной собаке.
Посмеиваясь над своим нелепым страхом, она взяла пса на поводок и стала прогуливаться под самым носом у парней. Ей показалось, что те напряглись и переглянулись. Норд порыкивал в их сторону и скалил клыки. В этот миг у бровастого засигналил мобильник. Он что-то коротко ответил, и тут же бросил своим:
- Отбой.
Братва нырнула в БМВ и укатила.
Откуда было знать Леночке, что ее и впрямь чуть не похитили. «Собаку пристрелить, девку взять в залог», была первоначальная команда. Лена почти угадала, что не на деньги ее собирались менять, отнюдь. Братва охотилась за векселями. То, что бумаги уплыли в Сибирь, было уже известно. Почему решили, что они осели у Французова? Путем каких-то расчетов и взаимоисключений было выяснено, что векселя должны быть у него. Хотя возникли разногласия. Но лишь в деталях. Кто-то считал, что бумаги все же находились у Янки, которая именно по этой причине исчезла, залегла на дно, а сама переправила векселя через Лену в Бодайбо Владу. Люди Зикича и не предполагали, что Янка попала к Шаху. Они ее начисто потеряли из виду. Лену хотели перехватить, но ее встретил муж. Однако братки сумели незаметно прошмонать ее вещи, там бумаг не было. «Верно, спрятала на себе», решили они. За домом установили слежку. Когда появился Карпов, возникла новая версия – векселя доставил он. Решили устроить шмон, но дом был на усиленной охране. Тогда и разработали план взять заложницу. Но в последний момент получили приказ от хозяина разворачивать тачку по новому адресу: в Бодайбо был вычислен Ромгур. Да, он был здесь. Его искали. По наводке человека из цыганской бандитской группировки, которая тоже имела виды на векселя. Цыгане знали, что в данный момент бумаги в руках Ромгура.
Итак, «бээмвуха» мчалась по сибирскому городку. Выскочила на берег Витима, промахнула поворот, свернула не там. Наконец, ребята сообразили, с какого края можно вынырнуть на нужную улицу.
Внезапно огромная тень упала на машину, накрыв часть дороги впереди. Парни не успели понять толком, что за махина нависла над ними, вертолет ли, самолет? Железный штырь с распахнутыми, словно челюсти, тисками выскочил из брюха летучей громадины, и через пару минут БМВ, зажатая с боков, взмыла в воздух.
А в это самое время Янка с Русланом сидели за столиком местного Макдоналдса. Руслан поглядывал по сторонам, поигрывал мобильником и ждал распоряжений.
- Интересно, что сейчас поделывает Шах? – спросила Янка, потягивая через соломинку горячий шоколад с ромом.
- Шах-то? – не сразу отозвался Руслан. – Ну, сейчас он летит над тайгой, и под крыльями болтается тачка с четырьмя придурками. А может, его люди трясут в тайге других придурков, людей Тени. Чтоб не наводили тень на плетень и вывели нас на своего хозяина, который зажал векселишки.
- А если не зажал? Если бумаги не у него? – спросила она скучным голосом. – Надо же, бандитские разборки стали частью обыденности. Рафисъян Данэ Ё, жуткое имя, мне это напоминает Ёхомбу, почему-то.
Руслан хохотнул.
- Ну, еще бы, он же его сын. Причем, настоящий, не клонированный. От женщины рожденный. Прикинь, имя отца: Рафис Янданэ, сына: Рафисъян Данэ. Фактически, одно и то же имя, по разному разбитое.
- А кто мать Тени?
- Неизвестно. Тоже какая-нибудь тень, наверно. Об этом Ё знают только, что он пьет чал с тулбурелом, и что в его особняке стены внутри отделаны оливьеном, от этого у всех крыша едет. Это дико и непонятно.
- Вот именно, я не поняла ни слова, - сказала Янка. – Какой чал, какой табурел, какой оливьен, что за тарабарщина вообще?
- Ну, чал, это кумыс из верблюжьего молока. Тулбурел – виноградная водка. Коктейль из этого невозможен, никому и в голову не придет подобная смесь, даже буйному психу. Оливьен – это вулканическое стекло, полудрагоценный камень с острова Ланселот, дико дорогой.
- А где этот остров?
- На Канарах.
Янка задумалась. «И зачем ему все это, странный коктейль, странный камень с чужого острова, чужие векселя, зачем? Интересно, здесь ли обитает Саламандра? Сибирь большая. Даже в одном городе можно не встретиться...»
Потом она подумала о Ромгуре. Востоковед не совсем плод ее фантазии. О нем она слышала раньше, даже видела мельком на выставке, его знает Трошин – делал с ним интервью, и кассета с этой записью болталась в плеере у Саламандры, та давала ей послушать что-то о духовности, религии, о запрещенных опытах на людях: подопытному пациенту пересаживают в мозг чип с записью воспоминаний, скачанных с мозга другого человека. И пациент получает чужую память и, как бы, чужую душу. Еще что-то о секретных лабораториях в Москве, где американцы проводят свои опыты, и о том, что Россия – огромный полигон для отлова подопытных «кроликов».
- Знаешь, а я и вправду видела Ромгура, - произнесла она. – Это не совсем сказка. Лично с ним незнакома, но его знает Трошин, интервьюировал, а запись торчит в плеере его дочери.
Руслан кинул на нее протяжный взгляд и промолчал.
Не верит, поняла Янка. Ну и пусть. Так даже лучше.
Она была не права. Руслан поверил и принял к сведенью. И сообщил Шаху.
Глава 27
Янка уже неделю находилась в Москве. Шах отпустил ее, но не совсем. Она вела прежнюю жизнь, нищую и беззаботную, но все это было сплошной показухой. Свое долгое отсутствие она объяснила любовной горячкой и путешествием с очередным хахалем, хотя все и без нее это поняли, и никто не спохватился. «Вот, пропаду, и не заметят», - с грустью думала она.
Она маялась дома, ожидаючи распоряжений Шаха. Она ожесточенно курила и погружалась в омут наболевшего. Она рассеянно тыкала сигарету мимо пепельницы, рисуя дымом в воздухе портрет Руслана. Она чувствовала, что почва между ней и Русланом подернулась тоненькой корочкой льда, и превратилась в мощную льдину, и треснула, раздвинув края. Что может остаться от любви, когда их обоих на глазах друг у друга опустили, унизили, принудили участвовать в гнусной оргии. Плевать, что это было в наркотическом угаре, какое это сейчас имеет значение? Сейчас они на своей территории, каждый – на своей, и к ним вернулось чувство реальности, и все человечьи чувства заняли свои места. И теперь они стыдятся друг дружку, бездарно притворяясь, что ничего такого не было…
Но все же она продолжала любить его, любить… Особой любовью… Пронзительной и острой, как скальпель… Хотя чувствовала, что он мечтает поскорее выпутаться из всей этой истории и забыть как страшный сон все, всех, и ее в первую очередь. Мог ли он теперь любить ее, свидетельницу его слабости, его позора? Однажды всердцах бросил: «Не того полюбила, зря. Будь я мужик, лучше б убил тебя и себя, чем так вот. Не мужик я, выходит, мы с тобой – две шлюхи».
Конечно, встречаться они продолжали, но теперь это был просто секс, обычный, скотский, и она так больше не могла. Отказаться от любви, едва узнав, какое это чудо?! Лучше прогнать его, не видеть никогда и жить воспоминаниями. Прогнать Русика, Обидеть? Нет… Слишком любила…
Шах позвонил не сразу. Прошли недели, она мучительно молила судьбу, чтобы проклятый клон сгинул, растворился в собственном дурмане, где-то она слышала о скоротечности жизни клонов, 33 года их век, сколько же лет Шаху и как он сотворен, и по какой схеме существует?.. Вот и дождалась неприятностей. Клон вызвал для переговоров. За углом, как было условлено, стояли «жигули» Руслана. Она юркнула в распахнутую дверцу авто. Руслан молча включил зажигание, отъехал метров на 200, припарковавшись за гаражами. Все так же молча выкурил сигарету. Достал из-под сиденья пакет и передал ей. Она сразу же зашуршала, заглядывая внутрь. Там был мобильник и плотный сверток.