Наверху шум и гогот. Дверь квартиры нараспах, черные парни курят сигары, дуют из горла виски. Афроамериканцы гуляют, я знаю таких ребят. Увидев меня, замахали руками, приглашая:
- Бэби, это круто, давай к нам! Кам хи!
Я поняла: вот выход. От них позвоню Туркину, Оскару, Ромгуру, всем, до кого дозвонюсь…
Глава 12
Звонить бесполезно, поняла Леночка, и на следующий день сама поехала в ближайший к Ленинскому проспекту роддом, который находился за магазином “Москва”. Там, в сквере под окнами переминались два одиноких субъекта в синтепоновых куртках, с глуповато радостным ожиданием поглядывая на торчащие за стеклами картонки с номерами палат. День был воскресный, и ее удивило, что посетителей так мало. Дежурная подавила зевок, выслушала и произнесла:
- Понятно: подарок привезли… Оставьте у меня, передадим.
Леночка снова стала объяснять цель своего прихода.
- А, вон в чем дело! - потерла висок дежурная. - Красивых, говорите, и талантливых вам надо? И чтобы неблагополучные были? Есть у нас одна такая: мальчонку родила, а мужа, таксиста, бандиты из-за денег убили. Вот она сейчас кормит малыша и думает, как им дальше жить, потому что ни у мужа покойного, ни у нее никаких родственников нет. В общежитии жили… горе… Ну и чем же вы ей хотите помочь, миленькая моя, вы сами поди еще с мамой да с папой живете?
- Я самостоятельная женщина, у меня двое детей, - с вызовом сказала Леночка, - я оставлю вам наши телефоны. Пусть эта женщина в день выписки обязательно нам позвонит. Мы ее встретим…
Она подписала на визитке телефон отца и подала дежурной.
- А почему у вас так тихо, и под окнами всего двое пап стоят в выходной день? - спросила, прощаясь.
- Роддом заражен стрептококком, да и вообще мало нынче рожают, - сказала дежурная и встала, давая понять, что разговор окончен.
В этот день Леночка побывала еще в двух роддомах, оставив визитки. “Хорошо, что у меня есть папа и мама, - подумала она. - А каково тем несчастным одиночкам? Кошмар!”
Печальная, вернулась она домой. Там царило радостное возбуждение.
- А у нас опять полон дом гостей! - похвасталась Ирина Николаевна, стоя в дверях с Иришкой на руках. Малышка, увидев мать, замахала ручонками, заулыбалась и запищала:
- Амам!
- Сегодня у нас знаменательное событие, - целуя внучку, продолжала Ирина Николаевна, - ты в нас никаких изменений не замечаешь?
Леночка внимательней взглянула на дочурку и радостно всплеснула руками:
- Ну, зашибенные дела! Сразу два зубика!
Из комнаты отца доносился оживленный говор. Она направилась в кабинет и поприветствовала гостей. За столом сидели Боб, Кирной и Карпов. Отец, яростно жестикулируя, что-то им доказывал.
Увидев дочь, он встал из-за стола и, улыбаясь, пошел к ней навстречу:
- Елена Александровна, представляете, - обратился он к ней нарочито официально, - у моей внучки прорезались первые зубки, я, по обычаю, должен подарить ей серебряную ложечку, а эти тоже притащили по ложечке.
- И по бутылочке, - усмехнулась Лена. - Чем ты расстроен, па, у Иришки будет четыре ложечки вместо одной, она на них играть научится, как в ансамбле народных инструментов.
- Чем больше поводов для праздников, тем лучше, - сказал Кирной, - у папуасов вообще, например, будней нет: все дни праздничные, а вот ночи будничные.
- Это еще что за чудеса! - удивился Боб, - они что, только в ночную смену трудятся?
- Да нет, они спят плохо, хроническая бессонница от страха перед цивилизацией. Лежит папуас в гамаке из лиан, смотрит с печалью на звездное небо, по которому спутники шныряют, и думает: “Все равно не дадут пожить нормально, задавят, сволочи!”
Карпов обратил внимание, что Леночка чем-то расстроена и как-то вяло на все реагирует. Он спросил:
- Мадам, если даже счастливые папуасы не радуют вас, то наверняка случилось что-то печальное. Поделитесь своей печалью с друзьями, мы все поймем и поможем…
- Ты смотри, вычислил, - грустно улыбнулась она. - Да, папуасы с их проблемами меня действительно мало интересуют, пожалуй, только в лице Кирного иногда вызывают сочувствие. Я сегодня прошла по нашим роддомам и поняла, что во всяком случае русской цивилизации папуасам бояться нечего. Ее скоро вообще не станет на Земле. Во-первых, рожениц по пальцам пересчитать можно, во-вторых, все роддома заражены стафилококковой инфекцией, в-третьих, несколько рожениц уже находясь в роддоме стали вдовами в связи с криминогенной обстановкой в городе. И, наконец, самое печальное: административные работники, с которыми я там встречалась и объясняла цель моего визита, ужасно расстраивались, узнав, что я собираюсь тратить деньги на чужих людей. Похоже, их это даже оскорбило. Коммунисты приучили народ к мысли, что благодетельствовать может только верховная государственная власть, все остальное унижает человеческое достоинство. Два года живем при демократии, а к жизни подходим со старыми мерками.
Боб встал из-за стола, задумчиво подошел к окну и, разглядывая крону тополя, всю в гирляндах апрельских прозрачных сосулек, с расстановкой произнес:
- Вот природа совершенна в этом плане: если положено самым красивым сосулькам появиться на ветвях деревьев в апреле, то они в апреле и появятся, независимо ни от коммунистов, ни от демократов. Я это к чему, Леночка, говорю: ты замахнулась на большое дело и поэтому эмоции должна отложить в сторону. Тетушки из администрации роддомов, которым не понравилась твоя идея, были совершенно правы с житейской точки зрения: они поставили тебя на место своей дочери или другого члена их семьи в столь сложное время. Вот и все, и не более того. А ты уж поспешила обрушить на их головы свой социальный гнев. Я также уверен, что эти тетушки предчувствовали и проблемы, с которыми ты вскоре столкнешься в своей благотворительной деятельности.
- Ничего они не предчувствовали, - возразила Леночка, - просто им чужих денег жалко, а на свой родной народ плевать.
Трошин энергично поддержал дочь:
- Ты не прав, Боб, знаю я их предчувствия. Откуда они взялись. Наша пресса, пользуясь трудностями в стране, начинает вздыхать по старому доброму времени, не вся, конечно, но достаточно изданий и передач по телерадио, чтобы оправдать такие воздыхания. Ты сам журналист, и тебе этого объяснять не надо. Я боюсь, как бы опять не пришлось по баррикадам прыгать возле Белого дома.