В метро ей показалось, что это не электричка тронулась с места, а перрон поплыл со всеми людьми и колоннами. Она пошатнулась и зажмурилась.
Курсы проводились в одной из комнат Дома культуры «Меридиан». До начала оставалось минут пятнадцать. В холле было прохладно, играл оркестр. Ее внимание привлекла цветная афиша: мужчина и женщина с револьверами. Новый французский фильм назывался «Происшествие». Пойти, что ли, посмотреть? А на курсы можно и завтра… И она пошла в кинозал.
Рядом присел парень и, тронув ее за плечо, заявил:
– Меня зовут Паша.
Леночка не спеша обернулась:
– Ну и что из этого?
– А вас как зовут? – спросил парень, откинувшись и оглядывая ее словно музейный экспонат.
«Оригинальный прикольщик», подумала Леночка. Она тоже принялась в упор его рассматривать. Ей понравился его низкий сиплый голос и забавный такой хипповый вид; чем-то он напоминал викинга: высоченный, с длинными волосами грязно-серого цвета, а глаза какие-то чудные, словно палитра в многоцветьи красок. Линялый джинсовый костюм и крестик на суровой нитке вносили в его облик заключительный штрих. Леночке тоже захотелось соригинальничать, и вместо имени она назвала свое прозвище.
– Очень приятно, – ничуть не удивился он. – Есть такая обувная фабрика «Саламандра». Я однажды, кстати, на обувной подрабатывал. До чего же все в мире странно, – продолжал он. – Я вот в армии отслужил, домой ехать не тянет, махнул сюда, в столицу великой родины, как говорится. К другу в мастерскую, там и живу сейчас. – Он улыбнулся и прикрыл глаза. – Хотите на экскурсию в мир искусства живого и священного, в мир художественных мастерских окунуться? Это вам не салонная живопись, там вершится нечто! Там бьют тамтамы и грохочут небеса!
– О нет, мерси буку, но я страшно занята, вообще я представляю собой тип деловых женщин, – проворковала Леночка и сострила глазки.
Сегодня у нее было игривое настроение.
После кино парень наладился было провожать ее, но на пол пути, вволю пококетничав, она заявила серьезным и даже несколько строгим тоном:
– Я замужем, Паша. И к тому же очень спешу. Чао, чао!
Оставив парня в полном недоумении, она быстро спустилась в метро.
«Что-то во мне есть привлекательное», – подумала она. – «Заезжие фраера с ходу клеются».
Вечером позвонила Янка и, узнав, что подруга осталась одна, воскликнула:
– Ура! Слушай, у меня все бурлит. Вчера перекусывала в забегаловке. За соседним столиком иностранцы. Красавцы! Волосы черные, лица смуглые, зубы белые, глаза сверкают! Так на меня эти, представляешь, латиноамерканцы пялились, будто в первый раз белую женщину видят. А на столе, ты представляешь, Саламандра, одна бутылка вина. Я еще ни разу не видала, чтобы вокруг одной бутылки такое шумное веселье бурлило… Балдеют, словно ящик вмазали!
Короче, потом они взяли импортный торт-мороженое, молочные коктейли, и пересели за мой столик. Я, конечно, ах, ах, застеснялась испанских мальчиков. Мороженое я сразу слопала, а на коктейль показала пальчиком и сказала: «Фу, кислятина!». Один, кажется его Джоном зовут, тут же вскочил и принес бутылку шампанского. Словом, Саламандра, я кажется нашла то, что мне надо: они инженеры, строят в Москве особо важные объекты. Забегаловку на Пушкинской «Макдональдс», например, тоже их фирма строила.
– Ну, блин, нашла особо важный объект, – прыснула Леночка.
– Саламандра, ты ей богу дура набитая, за что тебя только миллионщики любят? Запомни, самое важное в мире, это жратва и удовольствия! Тетя Яна шутит, конечно, – добавила она жеманно.
– Саламандра, у меня к тебе большая просьба: испанские мальчики напросились ко мне в гости. Представляешь, в мою дыру иностранных гостей приглашать? Кошмар! Международный скандал будет! Давай ты, я и наш Пончик-Ларисик сделаем им прием на твоей хате. Покажем класс! А, Саламандра!
Леночка, оторопев от такого предложения, не знала что и сказать.
– Эй, Саламандра! Ты куда исчезла? – встревожилась Янка на том конце провода.
– Слушай, подруга, – ответила Леночка сдержанно, – у тебя что, вообще крыша съехала, блин? Муж уехал в командировку, а я бардак на его квартире устраиваю!
– Ха! Это же здорово, что уехал, это свобода! Освобождение! – ничуть не смутившись, продолжала напирать Янка.
– От чего освобождение-то? – спросила Леночка.
– От мужского ига, глупенькая! – воскликнула Янка, вставая в позу многоопытной дамы. – Теперь хоть ложись на пол и ногами дрыгай, никто тебе слова не скажет!
– Ну хватит! – начиная раздражаться, оборвала ее Леночка. – Никаких иностранцев у меня дома не будет, и на этом точка.