— Ты же предложил им записать наше «послание»… К Вите Тоске, что ли?
— Какая разница, к кому? Что это даст? Место они не «засветят» так и так, скажут, чтоб привез бабки куда-то. А мы не сможем пояснить, где мы, и при желании. Витя нам не поможет, наоборот… — Граф не договорил.
— В каком смысле? Что значит «наоборот» — спросил я.
— В прямом. Он постарается сделать, как лучше, и, ясно, без базара согласится на все их условия. Привезет или передаст все, что требуют. И как только гады получат деньги, они нас уничтожат. Сразу, может быть этой же ночью, — предположил он. — Уйти из-под носа ментов, чтобы сдохнуть от руки недоносков! Я их маму имел!
— Зачем тогда весь спектакль с записью? Просто так?
— Чтобы подумать. Отказаться не поздно. Но тогда мы проторчим здесь долго, пока им не надоест. Суки! Кто мог подумать? — Граф обхватил голову руками.
Мы разошлись по разным углам бункера и молча присели на корточки. Даже закурить не попросили! Забыли. Я тоже обхватил голову руками и закрыл глаза. Но что я мог придумать, что? Нелепая случайность, попали на «своих». А ведь так хорошо начали! Я стал слишком самонадеянным и дюже «умным», Граф прав. Нужно держаться чуть поскромнее, как раньше. Проклятая воля, проклятые деньги! За восемь месяцев я лишился нюха и хватки, я не чувствую нутра и мысли людей. Я уже не волк, а шелудивый пес, лазающий по помойкам. Я — обрюзгшая, жирная свинья, хрюкающая у корыта. Я возомнил о себе, что я чуть ли не гений, в то время как сам — жалкое ничтожество с манией величия. Мое место в психушке, среди убогих идиотов, если я не способен найти выход и обмануть этих дебилов. О, как разболелся зуб! Нервы. Не дай бог, начнет ныть желудок. Отрыжки зоны. Я поднял голову и снова пошарил взглядом по бункеру. Нечего ловить, ни единой железки, чтобы можно взять в руки. Их трое… Если действовать резко и решительно, можно попытать счастья. Но с чем? Не бросаться же на них с пустыми руками. Не подарки, да и нас всего двое. Ничего не выйдет, пристрелят.
Стоп! — одна шальная и дерзкая мысль родила во мне картинку, она буквально пронеслась в моем мозгу как некое далекое, смутное видение. Видение из прошлого. «Пыль, песок, остатки сухого цемента и бетона…» Я вскочил на ноги и побежал в другой угол. Есть! Немного есть. И там, и на полу. Если как следует поднапрячься, можно нашкрябать, намести несколько горстей. Возможно, и больше. Шансы невелики, но что делать? Это единственное «оружие», которое здесь есть. И, главное, они не ожидают. Чего угодно, но только не этого. Наивно, по-детски, и все-таки — шанс. Сыпануть им в зенки со всего маху и сразу — в сторону, чтобы не попасть под пулю. Два ствола… Успеть бы вырубить хотя бы одного. Пусть не вырубить, свалить с ног. Затем — удар с носка в голову, и все. Одного возьму я, другого — Граф, третий — без «ствола». Я прямо почувствовал, что все, о чем я думал, вот-вот претворится в жизнь. Пан или пропал. Граф вряд ли что-то придумает. Так и так мы — смертники, смертники вдвойне, какая разница! Конечно, они нас не отпустят, конечно.
Я тут же подсел к Графу и стал растолковывать ему свой глупый, но и хитроумный план.
— А попробовать можно? — спросил он после того, как понял, о чем вообще речь.
— Попробовать что? — не сразу сообразил я.
— Ну пыль твою, херню эту, — он кивнул на пол.
— Сыпануть, что ли? В глаза? — Я изумился.
— Не на хер же! В глаза, в глаза. Ты че как примороженный, Михей?! По-про-бо-вать, испытать на себе, — разжевал мне Граф.
— Кому? Сыпать кому?
— Да хоть мне. Не ослепну. Ну-ка собери чуток этой дряни, щас попробуем. — Он встал, а я принялся сгребать руками пыль и песок.
— Давай. Только резко, как положено, — сказал Граф, подставляя мне лицо. — Хотя погоди, я стану чуть дальше, вот так. — Он немного отошел от меня. — Сыпь, швыряй!
Я выбросил вперед левую руку с зажатой в кулаке пылью и резко сыпанул ему прямо в глаза. Граф вскрикнул и автоматически вскинул свои.
— Я их маму и домовую книгу!!! — завыл он, чуть наклонившись и мотая головой. — Ох, блядь! Как режет! Ослепил, Михей! — Из его глаз уже потекли слезы, промыть их было нечем. С горем пополам минут через десять он все же очистил их немного. И веки, и сами глаза моментально воспалились и покраснели.
— Плюй на пальцы и промывай. Плюй. — Он последовал моему совету, а я ждал, что он скажет, когда придет в себя.