Если подрядчику — НКВД — нужны люди, почему же он так расточительно относится к своей рабочей силе? Почему (не создает условия труда, в которых рабсила может жить, работать, строить? На этот вопрос имеется два ответа. Рабсила должна быть возможно более дешевой — непреложный хозяйственный закон. Во-вторых, не надо забывать, что, кроме потребностей строительства, в НКВД действует закон мести. Рабсила — это «враги народа». Рабсила должна работать, «враги народа» должны подохнуть. Никогда не будет нехватки во «врагах народа». Никогда не будет нехватки в рабсиле. Противоречие между двумя законами устраняется одним словом: беспощадно!
Некоторые считают, что Кремль перенял это слово вместе с правилом: «Цель оправдывает средства». По-моему, они ошибаются.
Этим известным правилом иезуитов действительно пользовались многие тираны для оправдания своей жестокости и лжи. Но, следуя исторической правде, надо признать, что тем же принципом пользовались борцу за свободу и справедливость. Хасмонеи и покорители Бастилии, Бар-Кохба и Спартак, Вашингтон и Гарибальди восстали против тиранов и поработителей с верой, что цель их борьбы оправдывает применение оружия и кровопролитие. Одна правда не может бросить тень на другую — обе они неразрывно связаны с судьбой человечества. Железо способствовало невиданному прогрессу человечества и в то же время навлекло на него страшные беды. Оно обогатило жизнь и умножило смерть. То же можно сказать и про правило: «Цель оправдывает средства».
Сказав, что кремлевским правителям этот принцип кажется наивным, романтическим, мелкобуржуазным, сказав, что, по их мнению, цель оправдывает любые средства, мы сделаем важный шаг на пути к пониманию философии, направляющей их действия, но этого недостаточно. Кремлевская философия в законченном виде гласит: «Любая цель оправдывает любые средства».
Официальной целью коммунистов является создание бесклассового общества, несуществующего государства. Эта цель, по их мнению, оправдывает любые средства, способные приблизить ее достижение, все средства. Но на длинном пути создания такого государства средства для достижения цели сами по себе превращаются в цели. И снова: каждая цель в отдельности оправдывает любые средства.
Коллективизация считается одним из средств воплощения в жизнь коммунистических принципов. Но если коллективизация сама по себе становится целью, для ее достижения допускаются любые средства. Допускается открытый, массовый обман.
Ленин обещал крестьянам землю, чтобы создать союз рабочих и крестьян. Это не было оригинальным обещанием. Свою аграрную программу Ленин, как он сам признавал, почти слово в слово списал у эсеров. Эсеры, как известно, обещали русским крестьянам не коллективные хозяйства, а частную собственность на участки земли после раздела помещичьих усадеб. Но если коллективизация объявлена целью, то можно отказаться от плана, который был не только планом Ленина, но и законом революции. Можно не считаться ни с тружениками земли, ни с рабочими. Миллионы крестьян объявлены врагами народа и брошены в исправительно-трудовые лагеря; миллионы рабочих умирают с голоду дажев самых плодородных районах страны, так как некому обрабатывать землю.
Партия и правительство решили, что промежуточным средством является превращение крестьян в сельскохозяйственных рабочих, и этого достаточно, чтобы объявленная цель оправдала любые средства, в том числе истребление миллионов людей.
Если промежуточная цель — натравить одну страну на другую, чтобы самим «навести порядок в Европе», то эта цель оправдывает «кровный союз» с нацистской Германией, оправдывает оказание ей всемерной помощи, когда она вторгается во Францию.
И если даже цель незначительна по сравнению с «целью целей» — прокладка железной дороги, например, — она все равно оправдывает все средства: «Дорога будет построена, даже если под каждым метром рельсов придется положить по человеку».
На этой основе выросли методы следствия НКВД, его стройки, исправительно-трудовые лагеря и медленное умирание в них.
Поколение, видевшее сторожевые вышки в советских исправительно-трудовых лагерях и трубы крематориев немецких лагерей массового уничтожения; поколение, лишенное веры в Бога и слышавшее призыв: «Беспощадно!»; поколение, которому суждено было пережить большевизм и фашизм, нацизм и сталинизм; поколение, познавшее два предела — предел жестокости тиранов и вершину героизма и самопожертвования борцов за свободу, — это поколение обязано извлечь урок:
Цель оправдывает средства? — Если ты восстал против тиранов и поработителей, можешь без колебаний подтвердить это правило.
Любая цель оправдывает средства? — Нет!
Цель оправдывает любые средства? — Нет!
Любая цель оправдывает любые средства? — Нет и еще раз нет!
21. СТРАНСТВИЯ
Несколько месяцев я скитался по России. Проделал огромное расстояние от Баренцова моря до Каспийского. Пришлось побывать в больших городах и местечках, в отрезанных от внешнего мира деревнях. Ночи проводил на вокзалах, в городских парках, во дворах возле убогих хат. У таких, как я, не было ни крова, ни пищи. Мы отмахали сотни километров, стоя на подножке поезда, держась за дверную ручку или друг за друга. Денег на билеты у нас не было. Не раз контролеры сбрасывали нас на ходу поезда. Я держал путь на юг. Искал сестру и ее мужа, сосланных в глубь России еще до моего ареста в Вильнюсе; я искал также польскую армию, которая должна была быть сформирована согласно советско-польскому соглашению.
Как разыскать двух человек на необъятной земле, среди миллионов освобожденных из тюрем, массами двинувшихся с севера и востока и смешавшихся с миллионами беженцев с запада? Если не поможет его величество случай, дело гиблое. Но случай помогает.
Я лежал в группе бродяг на одном из грязных среднеазиатских вокзалов и искал оказии влезть в поезд без билета. Была ночь, я заснул. Сквозь сон услышал голос женщины, рассказывавшей о медных рудниках на Урале. Таких рассказов я успел наслушаться и почти не обращал, внимания на еще один. Вдруг слух резанула знакомая фамилия — Гальперин, и я, не колеблясь, спросил в темноту:
— Извините, Гальперин, о котором вы рассказываете, случайно не адвокат?
— Да.
— Он из Варшавы?
— Да.
— Он был в ссылке с женой?
— Да.
— Ее зовут Рахель?
— Да, да, вы их знаете?
Так мне удалось разыскать сестру с мужем. Тогда я еще не знал, что, кроме них, никого из моей семьи не осталось в живых.
Вместе с моими родными и их подругой по ссылке Леей Витковска мы застряли в маленьком узбекском городке Джизак между Ташкентом и Самаркандом.
Лея Витковска была очень душевная женщина. Когда-то она была активисткой Бунда (везло мне на бундовцев). Выехав из Советского Союза спустя несколько лет, она выступила перед комиссией ООН с показаниями об условиях жизни и труда на советских медных рудниках. Она рассказала международной комиссии то же, что рассказала мне в Джизаке при свете керосиновой лампы — как рискуют жизнью и здоровьем шахтеры, спускаясь на большую глубину под землю на лестницах, связанных одна с другой. Расстояния между поперечинами слишком велики, и рабочим приходится в темноте, над пропастью искать ногами следующую вслепую; прогнившая перекладина часто ломается под ногами, и тогда инвалидность и даже смерть грозит не только человеку, повисшему на руках над бездной, но и его товарищам, не услышавшим вовремя предупредительного крика. Она рассказала о двенадцатичасовом рабочем дне, о скудном питании рабочих и яствах, которые получают работники НКВД.
Но когда Лея Витковска закончила свой рассказ — не в Джизаке, а в ООН, — один член комиссии заявил: «Нам известно, что эта женщина — профессиональная шпионка».
Лея Витковска и ее подруга жили в Куйбышеве, куда на время переехало советское правительство, и они рассказали мне об аресте двух руководителей Бунда Альтера и Эрлиха. НКВД арестовал этих двух деятелей партии, против которой с таким пылом в свое время выступал сам Ленин, сразу после падения Польши и приговорил к обычному сроку — к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. Они были освобождены по амнистии польским гражданам, приехали в Куйбышев и вступили в контакт с польским представительством и советским правительством. Однажды их пригласили на встречу с главой НКВД Берией. С этой «дружеской» встречи они не вернулись. Другие активисты Бунда написали Лее Витковска, что «Виктор и его друг заболели тяжелой болезнью». Через несколько месяцев было опубликовано официальное сообщение о том, что два руководителя Бунда казнены за «содействие немецкой армии».