Ловлей гусениц занимаются воробьи добрые две-три недели, пока воробьята вырастут и оперятся.
Вот наконец настал желанный день! Детки выросли, оперились, вылетели из гнёздышка. Весёлой кучкой сидят они на заборах, в аллеях садика, между грядок огорода; чирикают без умолку, а как только увидят отца или мать, откроют жёлтые рты, зачирикают ещё пуще — значит, пожалуйте червячка!
Я и до сих пор очень люблю эти дни воробьиной жизни. Хитрые старики заведут воробьят в такое местечко, где они легче всего могут избегнуть врагов. А для этого нет им лучше притона, как песчаная дорожка в садике, окаймлённая кустами акации. Заведут они туда своих воробьяток, а сами начнут промышлять корм для них. Иногда на одной дорожке соберётся несколько выводков, и она сделается настоящим воробьиным детским садом, а должность воспитателя исполняет один из старших воробьёв — по очереди.
Молодые воробышки беззаботно чирикают, купаются в песке, прыгают по дорожке, а старый воробей усядется на самую высокую ветку акации и зорко смотрит во все стороны; в это время прочие воробьи торопливо таскают гусениц и кормят своих детёнышей.
Воробей-сторож невозмутим; он не бросится даже на самую жирную гусеницу, хотя бы она ползла по самой ближайшей ветке; это самый примерный часовой. Но зато его и слушаются все. Закричит он: «Чр-ррр… чр-ррр!..» — и всё, что беззаботно скакало по дорожке, чиликало и прыгало, с шумом бросается в самую чащу кустов акаций или сирени. В минуту всё смолкнет. Ни звука, ни шелеста. Только часовой сидит на вершине; он закричал, но не пошевелился, он увидел врага и следит за ним.
А этот враг лютый, злой, беспощадный — это ястреб-перепелятник. Давно ещё заприметил его воробей, — ещё там, вдали, когда он неслышным полётом вывернулся из-за крайней избы и направился по задворкам. Сущий разбойник! Перья серые, не блестящие, в которых лучше всего укрываться вору, а укрываться он и без того мастер. Он летит около заборов, между деревьев; свернёт вдруг в сторону, взмахнёт кверху и оглянет всё быстро своими жёлтыми глазами.
Горе зазевавшейся птичке! Стрелой налетит на неё разбойник, всадит когти — и пропала бедняга.
Но не таков наш воробей, чтобы поддаться ястребу. Из сотни разных птиц едва ли удастся ему схватить хотя одного воробья.
Умён и осторожен наш плут. Да кроме того, у него есть кума ласточка, востроглазая, быстрокрылая; воробей знает, как она крикнет, если увидит ястреба. Но вот он и сам увидел его. Ястреб ближе, ближе; воробей всё сидит. Воробьята ни гугу, как будто и нет их; а часовой всё сидит на ветке. Заметил его ястребиный глаз, взмахнул лесной разбойник крыльями — раз, два, только бы вот впустить когти, — а воробья уж нет. Камнем упал он в куст акации, а на его месте очутился ястреб. Сидит дурак дураком; вцепились когти в зелёную ветку и замерли. Досада гложет хищника, а ласточки ещё издеваются: «Чивит… чивит…» — и одна за другой подлетают к нему.
Зло смотрят на них и кругом жёлтые глаза: знает ястреб, что тут целая сотня воробьёв сидит в чаще ветвей, да где ж их достать? Встряхнулся и полетел дальше. Если бы он оглянулся назад — на его месте опять сидит часовой-воробей, а на дорожку с шумом высыпала из зелёной листвы целая толпа воробьят.
Недаром я назвал эту аллейку воробьиным детским садом. Когда-нибудь присмотритесь к воробьятам в то время, как они только что покинут гнездо. Какие это простаки и дурачки, неловкие, доверчивые, крикливые! И ноги и крылышки ещё плохо служат им. Это такие же увальни, как наши Коли и Мити, когда те только что начинают ходить. Но посмотрите на воробьят три-четыре дня спустя, в их детском саду. Вот они роются на дорожке в песке. Это уже не увальни, не простаки. Чуть раздастся крик их часового — полюбуйтесь, как они ловко шнырнут в кусты, спрячутся там и замолкнут.
В эти немногие дни они лучше нас с вами выучили азбуку воробьиной жизни. Пройдёт ещё несколько дней — старые воробьи и воробьихи научат их всему, что нужно знать образованному воробью. Они выведут их на лужайку и научат ловить жучков, бабочек, гусениц. Они вызовут их из кустов на проезжую дорогу и научат разыскивать хлебные зёрнышки. Они поведут их в сад, в огород, на гумно, покажут им, как там нужно хозяйничать, растолкуют, кого бояться, где прятаться.
Наконец ученье кончено; молодые выросли; их не отличишь от старых. Тогда собирается семейный совет. Старики прощаются с детками и говорят: «Вы теперь большие, живите как хотите, мы всему вас научили», — и воробьиная семья разлетается врозь.