Джо улыбнулся.
— В таком случае, я застану вашего шефа в прекрасном расположении духа, — сказал он, входя в дом и осматриваясь в узком, обшитом темным деревом холле. — Я знаю, что ничто не доставляет ему большего удовольствия, чем беседы с высокопоставленными чиновниками. Это наивысшая и наиболее желанная награда за пот и труд его полицейского бытия…
— Я не уверен, сэр, — Джонс покивал головой с идеально причесанными темными волосами. — Он в такой ярости, что к нему трудно подойти. Хорошо, что вы приехали…
Из холла в глубину дома вела двойная дверь. Узкая лестница, покрытая толстым ковром, полукругом тянулась наверх. В противоположном углу холла виднелись каменные ступени, ведущие вниз, вероятно, в подвал.
— А каковы первые впечатления моего друга Бена Паркера, сержант? — спросил Алекс, оглядываясь по сторонам. Закончив осмотр и задав этот вопрос, Джо с явной симпатией взглянул на сержанта Джонса. Ему нравился этот парень, на первый взгляд похожий на щеголя из лондонских окраин. Однако, как обычно, первый взгляд ошибочный, потому что Джонс был прекрасным сотрудником Паркера и мог самоотверженно, часто без еды и сна, находиться рядом со своим шефом, всегда с добродушной улыбкой на лице, всегда безукоризненный и наполненный неизменной любовью к своей профессии. К Алексу сержант Джонс испытывал чувство, подобное суеверному восхищению, какое дикари испытывают по отношению к чародеям, обладающим, по их мнению, властью над всеми проблемами жизни и смерти на земле и на небесах. Впрочем, способы, какими Джо Алекс разрешал стоящие перед следствием проблемы, должны были казаться удивительными и необыкновенными каждому молодому выпускнику полицейской академии.
— Не знаю, сэр, — Джонс развел руками. — Пока что мы запустили всю обычную машину расследования: фотографов, дактилоскопистов, медэксперта… Они там сейчас сидят и занимаются своим делом. На первый взгляд кажется, что это самоубийство. Но шеф недоволен. Думаю, поэтому он сразу позвонил вам…
В эту минуту дверь распахнулась, и Алекс увидел выходящего из нее Бенжамина Паркера, заместителя начальника Департамента уголовного розыска Скотленд-Ярда. Возникший сквозняк громко захлопнул входную дверь.
— О! — воскликнул Паркер. — Ты уже здесь… — и по его улыбке Джо сразу понял, что заместителю начальника Департамента уголовного розыска совсем тут не весело.
Паркер обратился к сержанту:
— Джонс, они там уже заканчивают. Когда будут готовы отпечатки пальцев, заключение медэксперта и снимки, сразу давай мне все это, независимо от того, будем мы кого-то в этот момент допрашивать или нет. Вызовешь меня.
— Так точно, шеф.
— Пошли, — сказал Паркер Алексу и взял его под руку. — Сейчас мои люди закончат свои обычные дела в комнате, где наступила смерть, и мы с тобой сможем туда войти. А пока пойдем в столовую…
Не выпуская руки друга, он повернул к двери, из которой минуту назад вышел, и легонько подтолкнул Алекса в ее направлении.
Они вошли в большую мрачную комнату, посреди которой стоял, а точнее, тянулся огромный стол, окруженный стульями. На двух стенах висели портреты, вероятно, супружеских пар конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века. Третью стену занимал великолепный буфет в стиле неоклассицизма, настолько напоминающий работы Томаса Чиппендейла, что Алекс застыл на пороге, а потом подошел и, осмотрев буфет ближе, с одобрением покивал головой.
— Что ты там увидел? — спросил Паркер с внезапной бдительностью.
— О, ничего особенного… то есть, ничего такого, что было бы связано с твоей профессиональной деятельностью. Но мне кажется, что это одна из красивейших работ Чиппендейла.
— То есть как? — удивился Паркер. — Ведь мебель Чиппендейла выглядит совсем иначе.
— Это правда… — Алекс обошел буфет вокруг, критически разглядывая стоящую за остекленными дверцами серебряную посуду. Ему не нравилось слишком хорошо вычищенное серебро. — Это правда, и, я думаю, ты — единственный в Лондоне полицейский, который хоть немного разбирается в мебели… ну, не совсем, конечно. Дело в том, что на старости лет Томас Чиппендейл занимался столярными работами именно в таком стиле. Если можно его творения назвать столярными работами. Но, наверное, он сам их так называл. Он был очень скромным человеком, хотя и обессмертил свое имя. И я почти убежден, что это его работа…