— Кажется, я никогда еще не сказала никому ни слова о твоих делах, Джо! — Мисс Бикон слегка обиделась. — И, надеюсь, мне не надо рассказывать тебе о том, что уже сотню раз различные газетчики применяли самые изощренные способы, чтобы узнать от меня хоть какую-то мелочь. Ты ведь теперь так отвратительно популярен… — Она надула губки с легкой гримасой. — Впрочем, можешь, конечно, никогда ничего мне не рассказывать. Ты ведь прекрасно знаешь, что не считаю эту область жизни особо интересной…
— Да… — покивал головой Джо. — Я прекрасно понимаю, что выкапывание старых черепков и обглоданных термитами скелетов имеет свое очарование и при некотором усилии доброй воли может даже казаться самым захватывающим занятием в мире. Археология — это изумительная наука! Я горжусь тобой! — Джо рассмеялся и положил свою руку на ее маленькую, но сильную ладонь. — Я шучу, дорогая… Обещаю, что уже на этой неделе ты и Розмари Паркер все узнаете. Я лишь изменил фамилии, окрестности и характерные приметы реальных людей. А в остальном все осталось как было.
— Ты написал об этом повесть? Когда?
— В течение последних двух недель.
— А как называется?
— «В бесшумном полете гналась я за ним», — сказал Джо и слегка покраснел, предвидя следующий вопрос.
— Господи!.. — вздохнула Каролина. — А откуда на этот раз взято название?
— Из «Эвменид»…
— Из Эсхила! Каждый твой бестселлер профанирует в названии какого-нибудь близкого мне человека.
— Возможно… — Джо скромно склонил голову. — Но я самостоятельно перевожу эти фрагменты, и таким образом, при случае повышаю уровень своего образования. — Он рассмеялся. — Кроме того, популяризирую этих старичков, а это уже кое-что, в наше время, когда подавляющее большинство людей думают, что Ахиллес — имя скаковой лошади или один из видов ревматизма. И к тому же — это такие красивые названия для детективных повестей! Так что я сочетаю приятное с полезным…
— Боюсь, — сказала Каролина, — что приятность и полезность в этом деле сочетаются лишь для тебя одного. Но не будем об этом говорить! В доме повешенного не следует упоминать…
— …о серьезной литературе. — Алекс покивал головой. — А может, когда-нибудь напишу настоящую книгу?.. — продолжал он мечтательно. — Эпохальное произведение, большой, прекрасный роман, который буду каждый вечер доставать из-под подушки и сосредоточенно читать, чтобы потом с почтением поцеловать собственную руку… Боюсь только, что никто другой этого не будет читать и все станут меня ругать за то, что теряю время, вместо того чтобы сочинять хорошие, идеально выстроенные загадки для доморощенных детективов, которыми становятся мои читатели, заплатив несколько пенсов за экземпляр какого-нибудь моего романа о преступлении… — Джо рассмеялся и процитировал: — «О, лебединый пух мечтаний! Быть может, время вам дарует ту свободу, которую мне старость принесет…» Прости за еще одну цитату. Но если уж мы заговорили обо мне — должен признать, что минуту назад не слушал тебя с тем вниманием, на которое заслуживает каждое твое изящное слово. Угадай, о чем я думал.
— Вероятнее всего, о каком-нибудь покойнике, которого кто-то отправил к Господу Всемогущему.
Каролина допила кофе и осмотрелась. Далеко внизу в пропасти за окном вспыхнули первые вечерние огни реклам.
— Ничего подобного! Я думал о чем-то тихом и спокойном, например, о… — Он умолк, потом, прищурив глаз, глянул на Каролину. — Я всегда знал, что не принадлежу к людям с неизменными привычками и взглядами. Но зато, как мне казалось, я отлично знаю, чего я не люблю…
— С первым утверждением я согласна, — кивнула Каролина. Неоновая реклама, вспыхнувшая на крыше здания напротив, зажгла в ее глазах фиолетовые искорки.
— Между прочим, — продолжал Джо, не обескураженный ее едким замечанием, — до сих пор был убежден, что не люблю жизни в деревне. Я родился в Лондоне, и хотя много путешествую, а иногда даже принимаю приглашения от знакомых, живущих в деревне, но несмотря на это, мне всегда казалось, что не смог бы жить вдали от города…
— Какой красивый фрагмент автобиографии… — иронически вздохнула Каролина. — Мне даже на секунду показалось, что ты умер и я читаю о тебе в газете… Так и представляю себе похоронную процессию за твоим гробом: все городские полицейские и все самые серьезные преступники Лондона, идущие вместе в такт… кажется, ты как-то говорил, что любишь траурную музыку Шопена, не правда ли?