Под водой я пробыл недолго и, конечно, волновался, но не больше, чем пробираясь сквозь затонувшие ветки, при погружении которых на поверхности появлялись большие пузырьки газа. Преодолев сифон за несколько секунд, я вынырнул в грязном водоеме выше по течению. Я узнал большой зал, не задерживаясь, нырнул обратно и вновь очутился среди ветвей, под направленным на меня фонарем Кальдеры, который с нетерпением ожидал моего возвращения и облегченно вздохнул.
Заключение
Итак, я достиг цели своей экспедиции. Однако я еще некоторое время оставался в Шри-Ланке, чтобы осмотреть прекрасные коралловые гроты на полуострове Джафна.
После этого я присоединился в Непале к Клоду Соважо, а затем вернулся во Францию, чтобы руководить десятой французской спелеологической экспедицией на массив Маргуарейс. Во время этих исследований мы обнаружили подземный ледник в пропасти Скарассон и это открытие коренным образом изменило весь ход моей жизни более чем на десять лет.
Один в пропасти
Подземный ледник на дне пропасти. Убеждаю товарищей. Спуск. Один во мраке. Разведка ледника. Обвал. Вне времени. Единственный товарищ в одиночестве — паук. Последний день. Подъем. Большое научное открытие
16 июля 1962 года я спустился в пропасть Скарассон, расположенную на высоте 2050 метров, в глухом уголке Приморских Альп. Там, вдали от солнечного света, при температуре ниже нуля, я решил провести два месяца, или шестьдесят дней, или полторы тысячи часов, один на подземном леднике, ярусами спускающемся на глубину от 104 до 130 метров.
Шестьдесят дней без часов, без радиоприемника, не имея никакой возможности измерять время; самое понятие его отсутствовало. Так начался продолжительный эксперимент жизни в пещере "вне времени". Чтобы пребывание в пещере стало научным опытом, я решил сохранять связь с "поверхностью": два или три человека должны были постоянно дежурить у входа в пропасть, с тем чтобы отмечать естественный ритм моей жизни. Не давая никакой информации о том, сколько прошло времени, товарищи регистрировали все мои сигналы, подаваемые при пробуждении, приеме пищи или отходе ко сну, и фиксировали их истинное время.
Так в течение двух месяцев мы смогли впервые в мире изучить естественную эволюцию ритма бодрствования и сна у человека, лишенного каких-либо природных и искусственных ориентиров, позволяющих судить о времени. До сих пор такой эксперимент проводился, и то лишь в течение двух недель, только в лучших лабораториях аэрокосмических исследований.
Независимо от полученных научных результатов этот опыт одиночного, столь длительного пребывания человека в безднах Земли — я сказал бы "в спелеологических условиях" — осложнялся тем, что, кроме страданий, причиняемых совместным воздействием одиночества, холода, сырости и мрака, моя жизнь постоянно подвергалась опасности из-за падения камней и глыб льда. Обвалы, возможность которых мы заподозрили лишь за несколько дней до того, как я спустился под землю, держали меня в крайнем напряжении и порой приводили на грань депрессии. Как же я туда попал?
Подземный ледник на дне пропасти
В 1961 году мои товарищи из клуба Мартеля в Ницце, членом которого я состоял с 1952 года, ободренные успехом экспедиции в Шри-Ланку (впрочем, "экспедиция" — слишком громкое слово, если ее совершил один человек, хотя и в сопровождении десятка аборигенов-носильщиков), доверили мне, как я упомянул, руководство десятой французской спелеологической экспедицией на массив Маргуарейс.
Со спелеологической точки зрения этот массив, расположенный всего в шестидесяти километрах по прямой линии к северо-востоку от Ниццы, на высоте свыше 2000 метров близ франко-итальянской границы, является одной из самых больших карстовых областей планеты.
Представляя собой бесплодные известняковые пустоши, изборожденные карстовыми воронками и пропастями, с торчащими межкарровыми гребнями самых различных размеров, Маргуарейс с магической силой притягивал к себе (и притягивает до сих пор) исследователей подземного мира.
Первыми в 1949 году его посетили итальянцы, но необычайный интерес спелеологов к этому массиву, просверленному пропастями и подземными реками, пробудил главным образом геолог Жак Руир из Косского спелеоклуба.
После первой разведки в 1951 году он в течение ряда лет, преимущественно в сотрудничестве с парижским спелеоклубом и ниццским клубом Мартеля (Французским альпийским клубом), а также со многими другими клубами и отдельными присоединившимися спелеологами организовывал крупные экспедиции. В результате были покорены пропасть Пиаджа-Белла (457 метров глубиной) и сообщающиеся с нею пропасти Каракас и Жан Нуар, в совокупности образующие гидрогеологическую сеть, в которую удалось проникнуть на глубину 689 метров [8], а также пропасть Гаше.
Кульминационный пункт покорения Маргуарейса наступил в 1958 году, затем последовали экспедиции меньшего размаха, проводившиеся вплоть до 1960 года, и вот результат: обнаружены новые пропасти, правда неглубокие, но подающие большие надежды.
В такой обстановке я и руководил экспедицией 1961 года. 22 августа 1961 года я послал отряд на разведку пропасти, обнаруженной в 1960 году на каменистых склонах Конка-делле-Карсене в Италии. Это исследование было прервано перед вертикальным лазом, где ощущался сильный поток воздуха — верный признак того, что у пещеры есть продолжение.
16 июля 1962 года, 13 часов. Я спускаюсь в пропасть
Одновременно мои товарищи спускают снаряжение в сорокаметровый колодец пропасти
По возвращении в лагерь отряд, полный энтузиазма, сообщил мне, что на глубине более ста метров залегают пласты льда [9].
Посещение этой пропасти на следующий день и наблюдения за состоянием льда, его структурой, морфологией и т. д. позволили мне предположить, что перед нами — исключительное явление: самый глубокий в мире подземный ледник, быть может сохранившийся со времен последней ледниковой эпохи (двадцать тысяч лет тому назад) или, во всяком случае, возраст которого насчитывал несколько тысяч лет. В самом деле, толщина льда (около тридцати метров), топографические и геоморфологические условия образования исключали возможность его более позднего происхождения.
На следующий год я наметил большую экспедицию ученых-спелеологов, единственно с целью раскрыть эту удивительную геологическую загадку. Чтобы серьезно исследовать подземный ледник, мы решили разбить лагерь недели на две на горизонтальном его участке, на глубине 110 метров. Это было связано с некоторыми техническими, но вполне преодолимыми трудностями, тем более что группа итальянцев в 1961 году впервые прожила под землей целый месяц, выполняя обширную программу биологических исследований организма людей и животных.
Этот эксперимент "семьсот часов под землей" и натолкнул меня на мысль провести на леднике по крайней мере месяц, чтобы изучить его и добавить к моим работам по гляциологии изыскания в области физиологии.
Убеждаю товарищей
Идея о проведении моего эксперимента вначале была воспринята довольно прохладно. Он казался неосуществимым, полным опасностей и риска, в частности для моей психики. Это было главное возражение: боязнь, как бы я не сошел с ума под влиянием одиночества, холода, сырости, страха, отсутствия общения. Эксперимент к тому же предполагал, чтобы клуб направил все свои усилия на достижение этой цели, несколько пренебрегая чисто спелеологическими задачами. Но настоящие трудности были чисто технического порядка, ибо массив, засыпанный снегом в течение большей части года, был связан с миром лишь старой, заброшенной "стратегической" дорогой военных лет, находившейся в крайне плачевном состоянии, и сообщение по ней прерывалось то в результате образования фирна, который держался до самого лета, то из-за обвалов, вызванных частыми ливнями; таким образом, доступ к нему был возможен лишь несколько месяцев в году.
8
После проверки топографических данных в 1974 году Клодом Фигьером (Средиземноморский спелеологический центр в Ницце), недавно трагически погибшим, глубина сети была уменьшена до 647 метров
9
Пещерный лед на значительно большей глубине (до 230 метров) залегает в пропасти Снежной на Кавказе, в Абхазии. — Прим. ред.