– Не поступит, – «успокоил» Гумилев. – С вами и будем этот налет раскручивать.
«Ну, установят они злодеев, – без энтузиазма подумал Ежевский. – Ну, пусть даже и возьмут, толку-то? Доказательств все равно нет. А адвокаты за такие деньги самолучшие будут. Это же не агитаторов или там зачинщиков крестьянских возмущений ловить да вешать. Хотя фамилия у подполковника знакомая… Гумилев? Черт! Это ж поэт! И ведь это, помнится, именно он лет пять назад синдикат убийц брал, «Трест». Громкое дело было, известное. Ну что ж… это все же уже рекомендация. Да и с поэтом знаменитейшим пообщаюсь – тоже неплохо».
«Автограф не забыть взять», – наказал он себе и стал слушать столичного гостя дальше. Тем более тот повел себя совершенно разумно.
– Да, вот еще, – обратился Гумилев к полицмейстеру. – Господина Шатунова я бы тоже попросил откомандировать к нам в помощь. Господин следователь законоуложения, конечно, лучше знает, но тут уж и я припоминаю: «При производстве дознания чинами Корпуса на местах чины Департамента полиции должны оказывать всяческое содействие».
Идея лишиться начальника сыскного отделения полицмейстера не радовала, но… жандарм снимал с него ответственность по самому громкому в России преступлению за последние лет так пять, да и грабеж имел место все ж таки в его, Матвеева, епархии. Фамилию подполковника он вспомнил еще быстрее следователя. Стихов Николай Михайлович отродясь не читал, а вот по «Тресту» данными располагал. Их главарь, Свердлов, когда-то начинал как раз в Нижнем Новгороде, а политический сыск пять лет назад еще относился к полиции. И в отличие от Ежевского проскочившее замечание об «известной фигуре» полицмейстер воспринял иначе.
«А ну как жандармы эту банду примут? – рассудил он. – Не зря же Гумилева прислали? Он в Корпусе небось на хорошем счету, после Треста-то? Может, бывшие «трестовцы» как раз орудовали. Шатунов сыщик опытный, не помешает. Словят – глядишь, и Шатунов орденок заимеет, и нам польза. Все ж «при участии нижегородской полиции» получится. А пролетят – все, что мог, я сделал».
– Могли бы, господин подполковник, уложения и не вспоминать, – торжественно ответил Матвеев. – Нешто мы для розыска злодеев, в нашем городе разбой учинивших, да не поможем? Все, что в наших силах, сделаем. Александр Дмитриевич в вашем полнейшем распоряжении прямо с сей минуты. Что еще понадобится – в любое время. Специально распоряжусь.
4.07.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург
Вернувшись в столицу утром, Гумилев, не заезжая домой, отправился на службу. И обнаружил в кабинете ротмистра Сиволапова, несмотря на ранний час изучающего дела по нынешней разработке.
– Что вычитал, Сиволапый? – поздоровался он с давним напарником.
Сиволапым ротмистра звали с детства, фамилия располагала. На прозвище он давно не обижался, хотя отвечать старался в тон:
– Так пока некоторые стишки пописывают, другие работают. Смотри, что получается: «человек со шрамом» засветился впервые в Тифлисе, где ты его упустил. Свердлов при допросе его имени не назвал, заявил, что Голощеков в первый раз привел.
– Он, кстати, возможно, не врал. Берия тогда Голощекова застрелил, а в «Тресте» тот не только Свердлова охранял, еще и новичков набирал.
– Пускай, теперь уж не важно. Четыре года назад, 17 октября 1924 года, «шрам» в Пишпеке всплыл, это Семиречье. Там моют золото, свозят в уезд. На пункт сбора налетела вооруженная банда, взяли металла на триста тысяч. Приметы рассказал единственный выживший приказчик, но описание смутное, в основном – шрам. Банда была вся из европейцев, это и насторожило. Четкая организация, дисциплина. Пришли, перебили всю охрану, взяли золото и ушли, как растворились.
– Угу. – Подполковник порылся в нижнем ящике своего стола, достал пожелтевшую газету и перебросил коллеге: – На, почитай.
– «Дерзкий налет грабителей в прошлое воскресенье всколыхнул все Семиречье. Похищено золота на полмиллиона рублей! Поимка наглецов стала делом чести для полиции и жандармов…» – прочитал Владимир Александрович. И немедленно ехидно поинтересовался: – И как у нас с «делом чести»?
– Вольдемар, – вздохнул Николай Степанович, – ты чего ехидничаешь, а? Тогда землю носом рыли, ни следов, ничего.
– А наводчик был?
– Был. Китаец, приказчик. Нашли мертвым, застрелен сразу после налета.
– Похожий почерк. Дальше смотрим: третий раз было в Казани, два года назад. Взяли кассу на двести тысяч. Я тогда сам выезжал, от Управления. Без бумаг помню: тоже очень точно спланировано, тоже главарь здоровяк со шрамом. Там взяли одного из грабителей, Железнякова. Бывший матрос, в девятнадцатом бунтовал с анархистами, затем в небезызвестном «Тресте» стрелком подвизался. Оказался в банде по рекомендации знакомого по флоту и «Тресту» Дыбенко. Других участников налета назвать не смог.