22.07.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов
Штубис Генрих Эрнестович, 1894 года рождения, уроженец Курляндской губернии, католик. Определенного места жительства не имеет.
По поводу заданных мне вопросов поясняю, что после отбытия наказания на каторге я вошел в боевой отряд анархистов в Москве. Во время восстания в марте 1921 года участвовал в обстреле войск, посланных на подавление. Тогда я и познакомился с Фриновским, который тоже входил в отряд анархистов. После того как восстание было разбито, я и Фриновский ушли на Кавказ, где через знакомых анархистов вступили в банду «Трест». Все связи с «Трестом» я поддерживал через человека, известного мне по кличке «товарищ Филиппов», и Фриновского, который стал старшим нашей ячейки из пяти человек. Однако в мае 1922 года жандармы арестовали главаря «Треста» Уральца и застрелили Филиппова, причем во время встречи с ними Фриновского. Сам Фриновский смог выпрыгнуть в окно и убежать. Опасаясь арестов, мы разошлись. Я, опасаясь ответственности, эмигрировал в Маньчжурию. Там через год я встретил Фриновского, он уже служил у Чжан Цзолиня начальником сотни из русских. Фриновский предложил мне поступить на службу. Поскольку я был лишен возможности иным способом заработать себе на пропитание, я вступил в его отряд. Так как мы с Фриновским были давно знакомы и он мне доверял, он сделал меня своим помощником.
В середине 1924 года Михаил подошел ко мне и спросил, не хочу ли я заработать много денег. Я ответил согласием, и он предложил мне войти в банду для совершения налета на территории России, пояснив, что знает, где будет находиться крупная сумма денег и золото, поскольку у него имеется наводчик китаец. Операцию в Пишпеке спланировал Фриновский. Границу мы перешли с помощью людей Чжан Цзолиня из числа хунхузов. Знал ли сам Чжан Цзолинь, что мы собираемся совершить разбой на территории Российской империи, мне неизвестно».
– Дальше он про налет описывает, – подсказал следящий за чтением Шатунов. – Как приехали, как подошли, детально операцию. И по Казани то же самое, трое из Китая и семеро в России.
– Про «Трест» еще что-то есть?
– Ничего. Вся связь через Фриновского, Штубис обычный боевик, знал старшего своей «пятерки» и «Филиппова», он же Голощекин.
– Этого я вспомнил, – кивнул Гумилев. – Ладно, про налеты пока пропустим. Как они деньги делили?
– А вот, – Шатунов наклонился и быстро пролистал бумаги. – Пожалуйте:
«Деньги делили все три раза так: половина отчислялась за наводку, из оставшихся половину брал Фриновский, десятую часть я, оставшееся делили между прочими участниками экса поровну. В Пишпеке я получил пятнадцать тысяч, в Казани – десять. В Нижнем Новгороде я получил 100 тысяч рублей, которые у меня изъяты после задержания из-под подкладки баула.
В Пишпеке были кроме меня и Фриновского еще восемь человек. Из них один был немец, по имени Вилли, фамилии его я не знаю, он погиб в 1927 году в перестрелке с войсками Чан Кайши. Остальные были русские, бывшие анархисты, проживающие в России. Они присоединились к нам уже в Пишпеке. Как их предупредил о месте и времени встречи Фриновский, мне неизвестно. Во второй раз из Китая снова приехали я, Фриновский и Вилли, и в Казани к нам присоединились шесть человек…»
«Так, это понятно, – подумал Гумилев. – Налет, потом Дыбенко убрали… Угу, и всех Фриновский убивал, Штубис, гляди-ка – только деньги получает. Темнит что-то, наверняка сам замешан. Ладно, это сейчас не главное, это пусть Ежевский его крутит».
Он просмотрел еще пару листов. «Так, имена и приметы бандитов, про смерть Вилли, про службу у Чжана… а вот это уже ближе к делу».
«В апреле сего года Фриновский вновь сказал мне, что планирует «прогулку в Россию». Так мы между собой называли эксы. Я согласился, и 1 мая мы выехали в Россию. Михаил сказал мне, что куш будет очень знатный, хватит, чтобы уйти со службы Цзолиню и жить припеваючи. Поэтому мы уволились из отряда и якобы в счет оплаты попросили восемь автоматов «томпсон». На самом деле, «томпсоны» нам передали люди из разведки Цзолиня, я знаю одного из них как капитана Ван Чжу.
Поскольку нас теперь было на два человека меньше, то Фриновский взял еще двоих из нашего маньчжурского отряда: Краснощекова Ивана и Смирнова Павла. Еще с нами поехал немец вместо Вилли. Немца звали Иосиф, кличка «Монах». Фамилию его я не знаю. Мы разделились и границу пересекали порознь, договорившись встретиться в Хабаровске. Я приехал в Россию 3 мая сего года. В Хабаровске я заметил за собой слежку и ушел от филеров…»