После того как песня закончилась, зрители несколько мгновений хранили благоговейное молчание, а затем несколько человек, подняв руки, замахали артистам — аплодисменты на универсальном языке жестов. Покидая сцену, дети сияли от гордости, а Натали приготовилась, всех поблагодарив, объявить о конце представления, и тут Мартин Уитман подошёл к микрофону.
— Родители города хотели бы выразить очень тёплую признательность новой учительнице нашей школы, мисс Натали Дункан, за постановку очередного прекрасного праздника. Вам поручили дело в последнюю минуту, и вы превосходно с ним справились. А также хотелось бы отметить одного из здешних уроженцев, нашего начальника пожарной охраны, мистера Хоука Винчестера. Сегодняшнее рождественское представление для него уже десятое по счёту, и он всегда неоценим. Помогает устанавливать декорации, передвигать оборудование, привлекает других пожарных, координирует сбор необходимых средств. Хоук, ты бы не мог выйти сюда, к нам?
Зрители разразились аплодисментами, и на сцену поднялся Хоук. Их с Натали взгляды встретились и, несмотря на полный зал народа, ей удалось отвести глаза, лишь когда он повернулся к публике со своей самой очаровательной улыбкой.
— Спасибо, Мартин. Я люблю эти представления и, как мне кажется, получаю от них больше, чем отдаю, когда помогаю. Надеюсь, вы продержите меня в помощниках ещё по меньшей мере лет десять.
— Сынок, мы так скоро тебя не отпустим, — пошутил Мартин.
— Даже не мечтай, — выкрикнул кто-то из публики.
Тут Хоук приобнял Натали за плечи и повернулся с ней к фотографам, но вместо того, чтобы смотреть в камеру, она заглянула ему в глаза и тотчас потерялась в их карих глубинах. А затем на глазах у всего Стерлинга Хоук запечатлел на её губах поцелуй и заодно окончательно пленил сердце.
ГЛАВА 15
— Я не поеду к твоей семье!
Натали, всё ещё в пижаме, стояла в гостиной и смотрела на Хоука, как на сумасшедшего. Ну уж нет, она ни за что не вторгнется к его семье на Рождество! Хватит и того, что им навязали её в День благодарения.
— Поедешь, — отрезал он со всё той же отвратительно-самодовольной усмешкой, которой улыбался с тех пор, как вошёл в дом.
— Нет, Хоук, не поеду. Рождество праздник семейный.
— У тебя семьи нет, так что моя мама решила тебя удочерить. К тому же она пригласила ещё нескольких друзей. Праздники даны не только для того, чтобы собираться семьёй. Это время, когда никто не должен оставаться один.
К глазам подступили слёзы, и Натали, отвернувшись, сделала вид, что вытирает пыль с безупречно чистого журнального столика.
Проклятье! Она последнее время только и делает, что плачет, будто какая-то сентиментальная дура, и уж точно не желает показывать, как уязвима в том, что касается семьи. Отношения с Хоуком всё это время развивались со скоростью света, поэтому Натали нуждалась в передышке.
Стоило ей услышать, как он вот так вот небрежно говорит, что его мать её удочерила, как она чуть не сломалась под наплывом эмоций. Тем не менее, никто никогда не увидит, как сильно она хочет быть частью настоящей семьи. Признание звучало бы слишком отчаянно, слишком жалко.
— Эй? Что такое?
Хоук притянул её к себе, обняв сзади за талию. Супер! Не хватало ещё, чтобы он к ней прикасался: обуздать проклятые эмоции и без того трудно.
Вопреки всем усилиям из глаза выкатилась мерзкая слезинка. Они никогда не обсуждали будущее. Не заговаривали о «долго и счастливо». Она не призналась, что к нему чувствует.
— Ничего, просто...
Просто что? Она не имела ни малейшего понятия.
— Я не требую, чтобы ты поехала к ним, — мягко начал он, пощекотав ей дыханием щёку. — Я лишь прошу, пожалуйста, сделай это Рождество для меня самым лучшим и присоединись к нам.
Ну как можно было ему после этого отказать?
— Ладно, — прошептала она.
— Почему ты так упрямишься? — снова спросил он, на этот раз вынуждая смотреть себе в лицо.
Натали внезапно охватило желание выговориться, снять груз с плеч. Хоук молча выжидал, поглаживая её по рукам и спине.
Она справится.
— Я... просто я росла без отца. Всегда были только мы с мамой. Она родила меня всего в пятнадцать, и сначала я моталась по сиротским приютам, а потом она тяжёлым трудом собрала нам на квартирку. Мама всё время работала... в смысле, по семь дней в неделю. Но даже при этом вечно всего не хватало... еды, одежды, денег на оплату счетов. Мама говорила мне снова и снова: «Не порть себе жизнь, так как я, не влюбляйся в парня, который сбежит при первом намёке на трудности. Ходи в школу, получи образование, найди хорошую работу». Горечь сделала её суровой, но всё же мама меня любила.