Гребя, я продолжал размышлять о прошлой ночи и убийстве Джастина Болларда. И чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что Джастин Боллард не мертв. Мне казалось несомненным, что трое, напавшие на меня ночью, были те же, что и стояли у стены. Она хвастали, что побили меня, а потом исчезли. Но как и куда они исчезли? Как бы то ни было, пока их нет, мне лучше не связываться с законом — могут, чего доброго, и линчевать. И если права Кэти Адамс, то именно это намеревалась сделать толпа, пока ее не остановил Джордж Дункан. Если какое-то вещество или энергия могли стать домом, повозкой, ужином на столе, кувшином пшеничного виски, то они могли, следовательно, стать чем угодно. Стать мертвым окоченевшим телом — сущий пустяк. И к тому же эта энергия может проявить свою способность и спрятать всех троих, пока это необходимо. Конечно, это сложный и безумный путь, но не более сложный и безумный, чем тот, каким жертву направили в змеиное логово…
Я надеялся вскоре добраться до города, где смогу найти телефон-автомат и позвонить. Слух об убийстве мог уже распространиться и в приречные города, хотя шерифу вряд ли придет в голову мысль, что я буду спускаться вниз по течению. Конечно, если не задержали Кэти. Я старался отделаться от этой мысли, но она все время возвращалась ко мне.
И все же, даже если в городах меня ждут, я сумею позвонить. А что потом? Сдаться полиции. Это можно решить позже. Я подумал, что все же можно сначала прийти в участок, а потом уже позвонить Филиппу, но в этом случае разговор услышат полицейские, и все станет известно.
Я не был удовлетворен тем, как разворачивались события, и испытывал чувство вины, но не видел другой альтернативы.
Наступила ночь, но на реке было чуть светлее. С берега доносились слабые звуки: мычание коров, лай собак. Вокруг меня вода продолжала свой вечный разговор, временами выпрыгивала рыба, оставляя после себя расходившиеся круги. Я, казалось, двигался по большой равнине: темные, поросшие деревьями берега и отдаленные холмы были только тенями, лежавшими на краю этой равнины. Это королевство воды и теней — глубоко мирное место. Странно, но на реке я чувствовал себя в безопасности. Обособленность — вот наиболее подходящее слово для моего состояния. Я был один в центре крошечной Вселенной: журчание воды и мычание коров, лай собак — все эти слабые звуки скорее подчеркивали, чем разрушали, чувство обособленности.
Вдруг эта обособленность кончилась. Неожиданно вода передо мной поднялась горбом, и я начал яростно грести, чтобы обойти его. Из глубины начала подниматься чернота — ярды и ярды черноты.
Масса черноты поднялась в воздух — большая, длинная, мускулистая шея с кошмарной головой. Грациозной аркой она изогнулась во тьме так, что голова повисла надо мной. Я как заколдованный смотрел в красные глаза, отражавшие слабый свет, шедший от поверхности воды. Раздвоенный язык качнулся в воздухе, раскрылась пасть, и я увидел клыки.
Я погрузил весло в воду и отчаянным усилием погнал каноэ. На своей шее я ощущал горячее дыхание. Нацелившаяся на меня голова промахнулась всего на несколько дюймов.
Оглянувшись через плечо, я увидел, что голова вновь охотится за мной и готова к удару. Я знал, что на этот раз мне почти невозможно будет увернуться. Один раз я обманул это существо. Сомнительно, чтобы это удалось мне вторично. Берег слишком далеко, и мне оставалось только уворачиваться и бежать. Лишь мгновение я колебался, собираясь остановить каноэ и спасаться вплавь. Но я не очень хороший пловец и понял, что водяное чудовище легко поймает меня.
Я резко повернул каноэ. На этот раз чудовище не промахнется. Ему не нужно спешить. Оно знало, что я не уйду. Вода бурлила, и ужасная шея двигалась за мной.
Я резко повернул в надежде сбить чудище с толку и заставить готовиться к новой попытке.
При резком повороте что-то покатилось по дну каноэ. Услышав этот звук, я понял, что мне нужно делать. Конечно, это было нелогично, чистейшая глупость, но я — в безвыходном положении, и выбора у меня нет. У меня не осталось надежды, что я сумею сделать то, что собирался. Это был не план, а скорее рефлексорная попытка, и я не знал, что буду делать после этого. Но должен был это сделать. Это — единственное, что я смог придумать.
Ударом весла я повернул каноэ так, чтобы оказаться лицом к существу. Схватив удочку, я встал. В каноэ не очень удобно стоять, но мое оказалось удивительно устойчивым, да и сегодня днем я достаточно попрактиковался в управлении им.
У меня оказалась специальная снасть для рыбной ловли, вероятно, слишком тяжелая, с тремя рядами крючков.
Голова чудовища была теперь совсем рядом, пасть по-прежнему широко раскрыта. Я размахнулся, прицелился и бросил снасть.
Словно зачарованный, я смотрел, как сверкнул металл. Я попал в раскрытую пасть чудовища, подождал долю секунды и дернул удочку изо всех сил, продолжая тянуть назад, чтобы крючки впились в пасть. Я чувствовал, как они ушли глубоко в тело. Я поймал его на крючок.
Я не размышлял, что будет дальше, не рассчитывал, что буду делать после того, как поймаю чудовище. Видимо, потому что не надеялся на удачу.
Я снова дернул удочку, чтобы крючки вошли еще глубже, и неожиданно передо мной поднялась большая волна. Могучее тело вытянулось из воды и продолжало вытягиваться, а мне казалось, что ему никогда не будет конца. Голова на долговязой шее дергалась взад и вперед, удочка дрожала в моих руках, я повис на ней, не отдавая себе в этом отчета. Я лишь твердо знал, что мне не нужна рыба, которую я выловил…
Каноэ прыгало на волнах, поднятых движением чудовища, и я скорчился в нем, упираясь локтями, стараясь удержать центр тяжести как можно ниже, чтобы не дать лодке перевернуться. И вот каноэ начало двигаться все быстрее и быстрее вниз по реке: его тащило за собой бегущее существо.
Я продолжал висеть на удочке. Я мог бы выпустить ее и позволить чудовищу убежать, но я держался за нее и кричал, опьяненный своей удачей. Это существо охотилось за мной, но я сам его поймал, и вот оно бежит в боли и панике.
Существо продолжало нестись вниз по реке, натянутая леска удерживала каноэ, которое дергалось, как ковбой на спине брыкающейся лошади. На мгновение я забыл, что происходит. Эта дикая погоня через ночь по речному миру! Передо мной мчалось и изгибалось существо, иногда из волы поднималась зубчатая гряда плавников на горбатой спине.
Неожиданно леска ослабла, существо исчезло. Я был один на реке, скорчившись в каноэ, которое плясало на волнах, поднятых огромным телом. Когда вода успокоилась, я сел и принялся сматывать леску. Мне пришлось поработать, и, наконец, через борт перевалились крючки. Я очень удивился, увидев их. Я думал, что леска порвалась, и поэтому чудовище сбежало. Но теперь стало ясно, что существо просто исчезло. Крючки глубоко впились в его тело и освободиться сами по себе они не могли.
Каноэ теперь спокойно плыло по реке. Я нагнулся и подобрал весло. Взошла луна, и река засверкала, как дорога из струящегося серебра. Я сидел с веслом в руках и думал, что же теперь делать. Инстинкт требовал, чтобы я ушел с реки, прежде чем из-под воды появится новое чудовище. Но я почему-то был уверен, что второго такого не будет — его появление было одним из запасов всей этой череды малопонятных событий, связанных со змеиным логовом и смертью Джастина Болларда. Другой мир, открытый моим старым другом, испробовал новый ход, а я был уверен, что он не станет повторять неудавшуюся комбинацию. Если это так, то сейчас река для меня самое безопасное место.
Резкий пронзительный писк нарушил ход моих мыслей, и, повернув голову, чтобы определить, откуда он исходит, я заметил маленькое страшилище, которое сидело скорчившись на корме недалеко от меня. Это была пародия на человека, существо было покрыто густыми волосами и цеплялось за каноэ парой лап, напоминавших совиные. Голова у него была заострена вверх, волосы росли из этого острия и падали во все стороны, образуя нечто вроде шляпы, которые носят туземцы в некоторых азиатских странах. По обе стороны от головы торчали кувшинообразные уши. Из-под нависших волос красным светом горели глаза.
Писк его начал приобретать некоторый смысл.