В полдень, когда жара достигла максимума, мы прибыли в небольшую деревню. В виду незначительности она даже не значилась на картах. Во всяком случае, на той, что я крутил и вертел в руках, будто на ней нарисованы не кружочки со стрелочками, а обнажённые красотки, её точно не было.
Три полуразвалившихся дома и странного вида сарай — вот и все, что можно углядеть вокруг. Если б сюда приехали туристы, им ничего бы не оставалось, кроме того, как плюнуть и развернуться. Смотреть здесь абсолютно нечего, и я готов подчеркнуть каждое слово.
Похоже, местным доводилось лицезреть проходящие мимо части, они явно знали, что от солдат можно ждать всего, что угодно, кроме хорошего, поэтому на улице, нет, громко сказано, — на клочке пространства между домами — было пусто и тихо. Непривычно тихо…
— Привал! — скомандовал я, слезая с коня, когда мы оказались на живописной лужайке, где‑то на окраине. — Пока никому не разбредаться! Схожу, разведаю обстановку.
В этот момент подъехал приотставший Брутс:
— Сержант, извольте объясниться: по какой причине остановка?
— Печёт как на сковородке, господин следователь. Отделению нужен небольшой привал, кони хотят пить, — заметил я, — и не только кони. У нас в глотке пересохло. Надеюсь, мы сможем найти здесь пару глотков чистой воды…
— Послушайте Гэбрил, я, конечно, понимаю, вы опытный солдат, и знаете немало, но старшим в этом походе являюсь я! Впредь будьте любезны, согласовывать все изменения нашего маршрута и расписания лично со мной. Пока что — это просьба! — он скривил недовольную рожу.
Страшно подумать, как перекосит его лицо, когда речь дойдёт до приказов.
— Слушаюсь, сэр! — не без сарказма ответил я, козырнув. — Но, к сожалению, до обещанного стола в Фардинге еще далеко, а люди и животные — как ни странно, почему‑то, хотят есть и пить!
— Опять вы за старое! Давайте, без промедления делайте свои дела и в путь. А я пока, выдвинусь дальше, разведаю обстановку, — он пришпорил коня и сквозь топот копыт крикнул напоследок. — Смотрите не задерживайтесь!
Экий неугомонный. Другой на его месте слез бы с коня, повалялся в травке, а этого почему‑то в разведку потянуло. Штатская дурь, не иначе. Тот, кто служил в армии, знает цену отдыху и не станет терять ни минуты на глупости. Тем более, мы в глубоком тылу и можем позволить себе некоторую беспечность.
Пока я искал колодец или хоть что‑то на него похожее, команда, несмотря на мой приказ, разбредалась в разных направлениях. Полковник был прав — ребята если и слышали о дисциплине, то наверняка думали, что это нечто вроде весёлой игры, в которую можно играть, когда заблагорассудится. И не успел я и глазам моргнуть, как вскоре обнаружил, что остался совсем один, посреди этой странной деревни. Парни растворились как ложка сахара в чае.
Честно говоря, в тот момент я был взбешен и не особенно придавал значения тому, что творится вокруг. С надеждой поймать первого встречного оболтуса, направился вперед, мысленно представляя, насколько страшен будет мой гнев. Ноги сами привели к сараю, вид которого с первого взгляда показался подозрительным. Глухая стена, представшая перед взором, не добавила радости в душе, но человеческий организм вещь тонкая и какая из его частей первой почувствовала подвох, сказать трудно. Глухое урчание в пустом животе подтвердило, что обоняние точно не ошиблось — в воздухе витал запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Это сразу же навело на мысль, что сарай — вовсе не сарай!
'Странно, — подумал я, медленно продвигаясь вдоль стены, — зачем в деревне, которой фактически не существует, вдобавок находящейся в стороне от основных дорог, трактир?'
А то, что это он и есть, сомнений не оставалось — выглянув из‑за угла, я увидел приоткрытую дверь. За ней явно шло веселье и гульба — слышалась музыка и топот нескольких пар крепких башмаков, отбивавших чечётку. Факт этот взбесил еще больше — башмаки могли принадлежать только солдатам, (деревенские носят обувку помягче и проще) а кроме меня и моего отделения — таковых здесь больше не наблюдалось.
Я стоял и размышлял — как поступить в данной ситуации: с одной стороны — такое поведение не совсем вязалось с образом бравых вояк–ветеранов, а с другой — люди давно не имели развлечений. Вот только время они выбрали неудачное. Если сюда заявится Брутс, даже не представляю, что он с ними сделает. Пойдём на опережение, я сам устрою парням хорошую взбучку и наставлю их на путь истинный.
И тут что‑то щёлкнуло в голове, провернулись какие‑то шарики–ролики. На миг меня словно перенесло во времена моего детства.