- Ну, хасрут Рекка, если ты доверишь мне этот нож, я позабочусь, чтобы мяса осталось достаточно для нас обоих.
Она сама могла бы сделать подобное смелое замечание, если бы оказалась на его месте. Рекке нравилась прямота; ей начинал нравится этот мужчина.
- А мне стоит доверять тебе нож? - спросила она обманчиво легкомысленным тоном.
- Нет, но доверие едва ли что-то значит, не так ли, хасрут?
Он снова удивил её сухой горькой усмешкой, сопровождавшей слова. Рекка проглотила собственную улыбку и убрала защитный круг. Она поднялась, оставляя нож и их трапезу на полу.
- Можешь забирать, я не привередлива.
- Как и я, хасрут Рекка...
Ноги Ирмена подкосились, когда он встал, испортив всю его браваду. Рекка могла протянуть ему руку, но не стала. Это было не в её обычае; и она сомневалась, что он поступил бы иначе. Мужчина восстановил равновесие и сделал осторожный шаг.
- Больше нет. Больше нет, хасрут, - в его голосе звучало поражение и отчаяние.
Рекка с некоторым удивлением поняла, что ей нужны от этого мужчины не только слова мёртвого языка. Для начала она хотела получить новую, не такую горькую усмешку, но понятия не имела, как её вызывать — одному обычному человеку у другого.
- Хасрут? - спросила она, когда он сделал два быстрых уверенных разреза ножом. - Почему ты так меня называешь? Что такое хасрут?
Он закончил свежевать кролика, насадил его на стрелу, которой Рекка убила животное, поднял над углями, и только потом ответил:
- Ффелсил был хасрут.
- Тогда я просто Рекка, которая украла деревянную шкатулку из пещеры Ффеллсила.
Ирмен попытался улыбнуться. Рекка увидела, как дёрнулись уголки его рта, но что-то сказанное ею вызвало у него горькие воспоминания. Может быть, шкатулка; нужно было взять с собой части, чтобы он мог сжечь свою тюрьму. Может быть, нечто иное. Так или иначе, Ирмен погрузился в печаль. Она приготовила заклинание, которое заморозит его на месте — чтобы он не сделал что-то глупое с ножом.
Аромат жаренного мяса приподнял мужчине настроение, но печаль оставалась где-то рядом. В логове под морем у Рекки был гримуар с заклинаниями, которые заставляли человека улыбаться, несмотря на любое горе или пытки. Она раздумывала, не взять ли книгу, пока Ирмен спит — после еды его покинули силы — но вместо этого предложила ему свой плащ и место у огня.
- Угли нас согреют, - предложила она.
- Нас?
Она попыталась превратить его мрачность в шутку.
- Мужчина и женщина вместе — ты же не забыл, как это, правда?
- Нет, но у меня есть кровать, - он указал на тюфяк и пыльные одеяла. - Этого мне хватит.
Ирмен снова её изумил, и на этот раз сюрприз был не из приятных.
- Я решила, что тебе не помешает компания после двух тысяч лет в одиночестве.
- Время. Мне нужно время, чтобы забыть... всё.
Женщину с золотыми заколками? Тёмноволосую женщину, которая его не забыла?
- Мне жаль, - мягко сказала Рекка, и учитывая, как давно она в последний раз говорила эти слова, они запросто могли быть нетерезскими.
- Вряд ли это имеет значение, не так ли? - ответил Ирмен и натянул одеяло по уши.
У Рекки был испытанный временем способ разбираться с теми, кто опозорил её; она находила причину убить их, пока они не успели рассказать о случившемся. Ирмен быстро заснул и попал под действие кошмаров, от которых его тело буквально трясло. Он был беззащитен перед ней — но в конце концов защита ему не понадобилась. Рекка сидела в другом конце холодной комнаты, по которой гулял сквозняк, закутавшись в плащ, который он не захотел делить. Впервые за долгое время её мысли были сосредоточены не на колдовстве, а на ещё более загадочном чувстве привлекательности.
Угли погасли, а она так ни к чему и не пришла. Её лицо было таким холодным, что моргая, она боялась, как бы не смёрзлись веки. Она согревала лицо в коленях, когда почувствовала перемены в комнате. Когда она подняла голову, гейс-призрак снова склонился над Ирменом.
На этот раз не было защиты, которая бы ему помешала, но призрак был бессилен повлиять на материальный мир или почувствовать его. Сначала Рекке было любопытно, но любопытство прошло, и наблюдать за попытками призрака стало просто больно.
- Прекрати, - предложила она, недостаточно громко, чтобы разбудить Ирмена, но подпитав свои слова магией — чтобы призрак услышал её и угас, как угаснул раньше.
Когда он пропал, Ирмен простонал единственное слово:
- Сарех...
Имя. Рекка могла приказывать призраку силой его имени, но не стала — не этой ночью. А на следующий день она решила, что уже слишком поздно. Хотя Ирмен ел и пил вместе с ней, он не получал от еды сил. К вечеру его кожа была похожа на серое небо над Зимним лесом. Он увядал... гибнул.