Рекка обследовала его с помощью магии, разыскивая волшебную причину его угасания. Она нашла только печаль и отчаяние. Она задавала ему вопросы, желая узнать о Нетериле и его языке как можно больше, прежде чем утратит мужчину. А ещё, допрашивая его, она подумала, что если Ирмен расскажет о Сарех, это может облегчить его боль.
- У тебя есть семья? Ты оставил кого-то, когда бросил вызов Ффеллсилу? - спросила она.
- Бросил вызов? - отозвался Ирмен, и его взгляд снова приобрёл решительность, которая так нравилась Рекке. Но она тут же пропала. - Нет. Никого, - прошептал он, отвернулся и уставился в огонь. - Я уже потерял всё.
Рекка была уверена, что он видит что-то в языках пламени. Кого-то. Его печаль была такой тихой, такой личной, что она — женщина, которая ничего не боялась — не посмела вмешиваться, даже с волшебным приказом. Его целостность стала ей дороже его счастья. Она была в растерянности, чего никогда прежде не случалось. На закате она сделала чай с жасмином, который взяла из морской пещеры.
- Выпей, - попросила она, сжимая его ослабевшие пальцы вокруг чашки. - Тебе нужно восстановить силы.
Ирмен взял дымящуюся чашку, но пить не стал.
- Ради чего? Для новых вопросов? Разве я не рассказал тебе всё, что знаю о хасрут?
- За Зимним лесом лежит целый мир. Новый мир, без хасрут. Я могу показать тебе...
Его лицо превратилось в маску, которая изгнала Рекку из мыслей мужчины надёжнее любого колдовства.
- Что? - спросила она, начиная расхаживать из стороны в сторону вокруг одеял, на которых он сидел. - Чего ты от меня хочешь? Что мне сделать, чтобы ты стал смеяться и улыбаться? Я вернула тебе жизнь, чего ещё тебе надо?
- То, что у меня было, хасрут Рекка. У тебя есть силы. Дай мне смерть — истинную смерть — и тогда я улыбнусь.
- Но ты жив. Ты свободен. Будь благодарен за это!
- Благодарен за то, что всё исчезло? Благодарен за то, что я остался последним и одиноким?
- У тебя есть я!
Тогда Ирмен повернулся к ней и увидел, что Рекка в гневе занесла руку. Она опустила её, но слишком поздно.
- Хасрут.
- Я не хасрут. Не обвиняй меня в своих неудачах. Я не виновата, что она умерла!
- Она? - тихо спросил Ирмен.
От ярости Рекка проигнорировала перемены в его голосе.
- Да, она — Сарех, тёмноволосая женщина с золотыми заколками. Дочь Ффеллсила? Его любовница? Ты соблазнил её? Думал, что сможешь увести?
Ирмен встал — неуверенно, но без посторонней помощи. Рекка ценила его храбрость, но этого не хватило, чтобы она стала осторожнее.
- Ты обычный, простой человек, Ирмен. У тебя нет шанса против магии — Сарех или Ффелсила.
Он стоял молча. Рекка подумала, что сумела вбить немного здравомыслия в его голову. Потом он заговорил.
- Обычный и простой, это верно — но я нёс знамя моего лорда и прикрывал его спину в битве. У меня была честь. Когда мы пошли к нему, он взял наши руки в свои и дал своё благословение: мне, его главному вассалу, и Инсарехал, его младшей дочери. У нас была честь, и даже больше: у нас была любовь. Но шансов против хасрут у нас не было.
Когда Ирмен выплюнул слово «хасрут», Рекка поняла, как Инсарехал смогла наделить гейс частицей своей души. Ярость Рекки была необычайной, подкреплённой веками чародейства и опыта; она была могущественной, но едва ли сфокусированной. Страсть Ирмена, обычная и простая, была такой тугой, что будь он магом — превратился бы в живой огненный шар или в молнию. Таланта у него, хвала Мистре, не было, зато был у Инсарехал. Это был полезный урок, который пригодится Рекке в будущем, но сейчас...
- Я не хасрут.
- Ты знаешь её имя! Мы умерли вместе. Хасрут Ффеллсил, как всегда, явился без предупреждения. Он собрал всё домовладение. В Нетериле обладать магией — значило принадлежать к хасрут, и они искали всегда. Обследовали каждого, всегда — от лорда до последнего слуги. Это было неприятно, потому что они наслаждались, но я не боялся — я проходил через это уже много раз. И Сарех тоже. Мы были нетерин; такова была наша жизнь.
- И тогда проклятый ублюдок вызвал её: «Инсарехал, подойди». У неё не было таланта, но это было неважно — хасрут хотел её. Она закричала и бросилась ко мне. Против хасрут наш лорд ничего не мог поделать. Мы знали — все мы — что произойдёт, если он попытается. Но с Сарех и мной случилось самое худшее...
Ирмен сделал ироничную паузу, хотя был разгневан.
- По крайней мере, мы так думали. Я поймал её раньше, чем он. Я помню огонь, когда держал её в объятиях.