— Думаю, так будет лучше. Тогда нам не придется ждать друг друга или сталкиваться в дверях.
— Хорошо, как хотите.
— Если вас действительно интересует, чего я хочу, — проговорила она, входя с ним в комнату, — то я хочу, чтоб вы сказали мне правду.
Он поставил чемодан в ногах большой двуспальной кровати и обернулся к ней. На лице его играла улыбка.
— Правду? О чем?
— Обо всем…
— Что вы имеете в виду?
— Вы прекрасно знаете, не идиотничайте, это вам не идет!
— Я думаю, что вы еще не готовы знать всей правды, — сказал он, раздражая ее своей невозмутимостью.
— Знаете, у вас есть дурная привычка делать необоснованные предположения. Вы уже успели обвинить меня в полном безразличии к истории моей семьи и моим предкам. Вы высказали предположение, что деньги — единственное, что меня интересует. Вот, вы уже дважды ошиблись. Я вполне благополучно жила бы и без денег тети Маргарет. Но сомневаюсь, что смогла бы спокойно жить, так и не узнав правды о разрыве моей матери с семьей. Поэтому прекратите решать за меня, что мне думать и что чувствовать. Вы не знаете, какая я на самом деле. Да и едва ли когда-нибудь узнаете.
Элизабет не знала, как на него подействовала ее пылкая речь. По большому счету, ей было все равно.
— Я считаю, что имею право знать, как вы оказались в этом доме, — продолжала она. — Если вы отказываетесь ответить мне, были ли вы любовником тети, то будьте добры ответить, как вы здесь поселились. Кто вы такой, в конце концов? И как вы оказались упомянутым в завещании Маргарет.
Кривая усмешка появилась на его лице. Элизабет показалось, что он не ожидал такого напора и постарался скрыть растерянность.
— Слишком много вопросов сразу, — спокойно сказал он. — Потребуются целый день и ночь, чтобы ответить на все.
Слова Кристофера сбили ее с толку. На несколько секунд она почувствовала удовольствие от того, что он, по-видимому, начал ей верить. Возможно даже, она стала нравиться ему. Но в следующее мгновение она отбросила эти наивные мысли и вернулась к тому, ради чего была здесь. Уж точно не ради того, чтобы завести роман с Кристофером Деймом, который в лучшем случае был простым курортным повесой и бездельником.
— Прекрасно. Я никуда не спешу. И день и ночь у меня найдутся, чтобы вас выслушать, — твердо сказала она. — И, судя по всему, вы тоже не ограничены во времени.
— Как сказать, — пожал плечами Кристофер. — Днем я вообще-то работаю.
— Вы?.. Работаете? — Лицо и голос Элизабет не могли не выдать ее изумления.
— А вы, наверное, решили, что я приехал на этот остров исключительно для того, чтобы устраивать свою жизнь за счет чужих тетушек.
— Интересно, и чем же это вы занимаетесь? — с иронией спросила она.
— Я пишу.
— Пишете… — повторила она механически. Честно говоря, на писателя он меньше всего был похож. — И что же вы пишете?
— Я работаю над романом.
— Ах! Так значит, вы романист. И на кусок хлеба, я полагаю, вы именно этим трудом зарабатываете.
— Да. И неплохо. Надеюсь, так будет и впредь. Мой издатель уже заплатил мне за первые двести страниц киносценария. Я написал еще четыреста, осталось всего пятьдесят. Поскольку срок истекает через месяц, я думаю, вы позволите мне дописать его в этом доме.
— И о чем же этот ваш роман?
Тяжелый вздох вырвался из его груди.
— Как много вопросов… И если я начну на все отвечать — не сойти мне с этого места до конца дней моих. Советую вам пока отложить свои расспросы, принять душ и надеть что-нибудь полегче. Я расскажу вам о своей книге за обедом.
— И ничего не скроете от меня? — настаивала Элизабет. — Обещаете?
— Обещаю предоставить себя в ваше полное распоряжение до тех пор, пока вы не будете полностью удовлетворены. Достаточно честно?
Звучит двусмысленно, усмехнулась про себя Элизабет. Ее богатое воображение тут же подкинуло ей яркую картинку любовной сцены с ним в главной роли.
— Да, вполне. — Элизабет рассмеялась.
Он так же весело улыбнулся ей в ответ, и в этой открытой улыбке было столько обаяния, что она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и подкосились ноги.
5
Элизабет удалось найти заднюю веранду после нескольких минут поиска. Кристофер был уже там. Сейчас на нем было чуть больше одежды, чем в прошлый раз — пестрые шорты и светло-голубая футболка того же цвета, что и глаза. Влажные волосы ровными волнами падали на плечи. Он был похож на мужчин с обложек дорогих светских журналов — утонченно-небрежный, красивый до головокружения и, конечно же, не подозревающий о своей неотразимости. На самом деле все эти рекламные мужчины были похожи на него, как жалкие копии на оригинал. Откинувшись на спинку глубокого соломенного кресла и вальяжно закинув сильные загорелые ноги на перила веранды, он разглядывал пейзаж, открывавшийся перед домом.